Я разворачиваюсь у него в руках.
— Это не смешно. Ты-то можешь скрыть себя. Забери нас отсюда. Пожалуйста.
Он качает головой.
— Он не причинит нам вреда. Это же белый кит. Люди называют их еще кашалотами. И они в основном питаются кальмарами. Я никогда не слышал ни об одном случае нападения на наш вид. Он просто появился здесь, чтобы изучить нас — честное слово, — он разворачивает меня в своих объятиях. Гигантская рыба находится так близко, что я заглядываю ему в глаза, которые размером с мою голову.
— Поговори с ним, — шепчет Гален.
Я задыхаюсь.
— Ты сошел с ума? — дрожь в моем голосе соответствует дрожи моего тела. Нос Галена, тычущийся в мою шею, успокаивает меня — немного.
— Эмма, поговори с ним ласково. Скажи ему, что мы не причиним ему боль.
Мы не причиним ему боль?
— Вот сам и скажи. Ты же здесь рыба.
— Эмма, он понимает тебя. Не меня.
— Гален, давай пойдем. Пожалуйста. Я сделаю все, что ты захочешь. Я и ногой без твоего разрешения не буду ступать в воду. Никогда.
Он снова меня разворачивает и поднимает мой подбородок.
— Послушай меня, Эмма. Я никогда не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Я просто хочу показать тебе, насколько ты особенная. Но мне нужно, чтобы ты успокоилась.
Он берет мое лицо в свои руки, не давая мне отвернуться. Гален смотрит мне в глаза, поглаживая по волосам. Легко прикасается пальцами к щеке. Прижимается своим лбом к моему. Примерно через минуту, я успокаиваюсь. Он улыбается.
— Ты перестала дрожать.
Я киваю.
— Так ты действительно готова обернуться?
Я непроизвольно сглатываю.
— Он близко?
Гален кивает.
— Он прямо позади тебя. Эмма, если бы он хотел тебя съесть, то уже бы это сделал. Ты боишься его, только потому, что он такой огромный. Как только ты перестанешь бояться, это ничем не будет отличаться от разговора с золотой рыбкой.
Я не получаю шанс обдумать его сравнение, потому что он поворачивает меня столь быстро, что поражает этим и меня, и Голиафа.
— Поговори с ним, Эмма.
— Что мне сказать, киту, Гален? — я начинаю шипеть.
— Скажи ему, чтобы подошел ближе.
— Ни в коем случае.
— Хорошо. Скажи ему, чтобы отошел назад.
Я киваю.
— Хорошо. Ладно.
Я скрещиваю пальцы, чтобы не начать размахивать руками. Больше, чем ужас, меня беспокоит безумие этой ситуации. Я собираюсь попросит рыбину размером с мой дом поплавать кругом. Потому что Гален, человек-рыба, не говорит на языке китов.
— Эм, не мог бы ты отплыть немного, пожалуйста? — говорю я. Прозвучало так вежливо, будто я попросила его купить печенье девочек-скаутов.
Мне становится чуть легче, когда спустя пару минут Голиаф не двигается. Это доказывает, что Гален не знает, о чем говорит. Это доказывает, что этот кит не понимает меня, а я не какая-то Белоснежка этого океана. Вот только Голиаф и в правду разворачивается.