— Значит, Юлия, ты меня не послушала и не оставила своих затей. Что ж, очень жаль, — слова принадлежат Ландерсу.
— Господин Ландерс… Что Вы здесь делаете?
— Соседка вызвала полицию, сообщив о шуме в подъезде. Дежурный по участку пробил адрес и выяснил, что именно в этом подъезде проживает свидетель по громкому уголовному делу. Сразу позвонил мне как следователю по этому самому делу — и вот я здесь. Вижу, вовремя подоспел! Хорошо, что вы ещё дел натворить не успели. Хотя на арест вы — вы все — себе уже заработали.
Наблюдаю испуганные лица друзей, их взгляды сосредоточены на мне…
— Это всё я! Моя идея, ребята ни при чём! — воплю отчаянно.
— Я не сомневаюсь, что идея самосуда над невинным человеком — твоя, но закон есть закон. Офицер, вызовите ещё пару машин, нам придётся сопроводить всех этих молодых людей в участок для беседы.
— Не арестовывайте их! Только меня! — я не унимаюсь.
— Разберёмся, — огрызается Ландерс и поворачивается к хозяину квартиры: — А Вам, господин Линдеманн, мы приносим свои извинения. Вы можете засвидетельствовать побои и написать заявление о незаконном вторжении, лишении свободы и нанесении телесных повреждений.
— Уж я напишу, господин Ландерс, я их всех засужу! — Линдеманн говорит неожиданно тихим, даже жалобным тоном, разминая затёкшие руки и утирая огромными ладонями кровь с лица. — Особенно эту психбольную, — он бросает в мою сторону брезгливый взгляд, — и эту шлюху, — смотрит в сторону раскрасневшейся Динки, — и его, — на этот раз взгляд обращён на Олега. — Ты мне за всё ответишь сучёныш, я тебя сгною!
Будто пребывающий в туманном сне до сего момента, Олег выныривает в реальность, и его кулаки снова сжимаются.
— Что… ты сказал? — он вырывается вперёд, на его лице застыла гримаса животной ярости, я вижу разницу, я понимаю, что сейчас он контролирует себя, действует осознанно, и всё может стать ещё хуже… — Ты кого сучёнышем назвал, папаша?
Он бросается на выпрямившегося в полный рост Линдеманна и сходу пробивает тому в скулу. Офицеры не поспевают к эпицентру конфликта — из-за тесноты они оказываются буквально зажаты в людской толчее. Тем временем Линдеманн перехватывает в воздухе занесённую для очередного удара руку Олега, и сам пробивает тому в висок. Олег теряет равновесие и падает, крепко вцепившись в полёте в майку Линдеманна. Несмотря на разницу в весе, здоровяк оказывается неспособен устоять на ногах — он летит вслед за Олегом, в процессе падения бесконтрольно цепляясь за стену. Стена над диваном завешана старомодным узорчатым ковром — такие висели в квартирах наших бабушек и дедушек, то ли для сомнительного декора, то ли для тепла, то ли для звукоизоляции. Странный артефакт в современном жилище, хотя чего ещё ожидать от этого психа — он же старпёр… Захваченный мёртвой хваткой мощных ручищ ковёр не выдерживает веса падающих в единой сцепке тел, срывается с гвоздей и обрушивается на пол, погребая под собой барахтающихся в звериных объятиях мужиков. Упавший ковёр обнажает стену, и не только её — в верхних углах с обеих сторон образовавшегося перед нами пустого прямоугольного пространства мы видим маленькие камеры, вмонтированные в самодельные ниши прямо над диваном. Над тем самым диваном, где совсем недавно валялась полуголая Динка. Камеры… под ковром…