Проклятие весны (Буше) - страница 20

Рейн резко вздохнула, и тлеющие угольки надежды вспыхнули в душе ярким пламенем. Она коснулась ладонью его груди. Такой твёрдый и сильный, полная противоположность уготованного для неё в супруги Альдо.

― Тогда поцелуй меня. ― Она смело обхватила руками его плечи. Рейн не просто хотела прикоснутся к нему, а страстно этого желала. ― Ведь я столь же рьяно одержима тобой.

Возбуждение и голод полыхали в глазах Дарика, а затем черты лица исказились от муки.

― Я не могу.

Он отступил от неё.

Рейн застыла, боль пронзила душу, подобно ливню, который во снах она обрушивала на королевство… только для того, чтобы, проснувшись, обнаружить сухую словно скелет землю.

Она сглотнула, но голос всё же дрожал:

― Из-за тебя я чувствую себя глупышкой, Дарик.

― Это я глупец. ― От его полного горечи голоса воздух меж ними будто заледенел, как и бесчисленное количество раз за этот ужасный день. ― Глупец, влюбившийся с первого взгляда, и с каждой прожитой минутой жаждущий тебя пуще прежнего.

Кровь забурлила в её жилах. Рейн снова потянулась к нему. Именно эти слова она хотела услышать, ― нет, нуждалась, ― многие годы.

Дарик отшатнулся от неё, качая головой.

― Ты прекрасная, желанная, сильная и добрая, ― произнёс он хрипло. ― Я мечтаю, чтобы ты стала моей женой. Любой мужчина будет счастлив, если ты просто обратишь на него свой взор. Но я принц Ледена, и моя жизнь мне не принадлежит.

Дарик отвернулся и ушёл ни разу не оглянувшись.

Рейн дрожала. Сердце разрывалось от боли. Когда его шаги затихли, она с силой прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Готовая пролить кровь, но сдержать слёзы. Хотя ни то, ни другое не поможет ни ей, ни Дарику, ни королевству.

Дарик метался по своей комнате как зверь в клетке: злой, несчастный и встревоженный. Если бы в замке остались безделушки, он бы схватил бесполезный предмет и швырнул об стену. Сейчас Дарик с наслаждением бы бил и крушил что-нибудь. За сегодняшний день ему пришлось бороться с более сильными порывами, чем за всю свою жизнь. Его охватило непреодолимое желание наброситься на кого-то.

В первую очередь на отца. Потом на Рейн. Затем на всех и вся, особенно на себя.

Они с ней всегда были лучшими друзьями, и Дарик полюбил её с той секунды, как они танцевали у Котла, но он даже помыслить не мог, что Рейн питает к нему отнюдь не сестринские чувства. В детстве, когда они дружно играли и почти невинно мыслили, всё казалось проще. Тем не менее, вот уже несколько лет Дарик старался держаться от неё на расстоянии, по крайне мере, физически. Всякий раз, когда он даже случайно касался её, тоска становилась лишь сильнее.