— Это совсем не больно, — солгал он, прижав ткань к порезу на плече Рейн.
Она взвизгнула. Дарик поморщился, но удержал её на месте за другое плечо. Где-то вдалеке ухнула сова.
В конце концов, Рейн затихла и медленно вздохнула, расслабив напряжённую спину. Дарик снял тряпку. Рана лишь слегка кровоточила, уже образовывались новые струпики.
— Перевязать будет сложно, — заметил он, осматривая длинный, но неглубокий порез.
— Дай ему просто высохнуть. Я почти не ощущаю раны.
Рейн взяла лежащие перед ней два плаща.
— Тогда повернись к огню, чтобы согреться, — предложил Дарик.
Кивнув, Рейн отвернулась раненым плечом к пламени. Дарик молча стоял рядом.
— Ты ужасно молчалив, — наконец признала она.
Его захватили физические инстинкты, которые кричали. Обними её. Прикоснись. Поцелуй. Необузданное желание бушевало в крови. Ему не хотелось разговаривать.
Пытаясь сосредоточиться на чём-то другом, а не на обнажённой коже Рейн при свете костра, Дарик начал разбивать лагерь на ночь. Лошадей они ранее загнали во двор, поэтому он разложил спальные мешки и одеяла. Потом дошла очередь до еды. Дарик протянул Рейн хлеб, сыр, маленький мешочек с сушёными фруктами и немного слабого чая, заваренного прямо в чашках.
Отвлечься не получилось. Его поглотила страсть. Он всю жизнь держал своё желание на коротком поводке, надёжно похоронив под их настоящей дружбой. Однако в последние дни поводок оборвался, обнажив истину. Он хотел её всеми возможными способами. Навсегда.
Но если он сделает её по-настоящему своей, то чтобы потерять…
Дарик не знал, как сможет жить дальше.
Он уже не представлял своего будущего без неё. Всё изменилось в момент, когда отец объявил о помолвке Рейн с Альдо Локвудом. Обручение с Астреей было отвратительной перспективой, но он по глупости полагал, что это вряд ли встанет между ним и Рейн. Астрея была ему полностью безразлична. А Рейн оставалась бы рядом, и в их жизни ничего не изменилось.
«Каким же ослом я был!»
— Перестань пялиться на меня, Дарик.
— Конечно, — он моргнул и отвернулся, а потом ушёл за дровами.
* * *
Жар в глазах Дарика мог вызвать лесной пожар. Рейн глубоко вздохнула. Потом снова. Потребовалось три вздоха, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Стоило ему скрыться за углом, как она осторожно ощупала рану и, убедившись, что та сухая, натянула чистую блузу и снова завернулась в плащ. Ожидая возвращения Дарика, она вернулась к костру. Её мысли прибывали в смятении.
«Если бы я поманила, а не прогнала прочь, он бы пришёл?»
Рейн хотела его больше всего на свете и во всех отношениях. Тем не менее, Дарик прав: они не свободны, и их долг был тяжёлым бременем.