Странное чувство подгоняло его вперед, заставляя ввязываться в необъявленную гонку. Но вскоре Эдуарду пришлось остановиться.
Крик Лехи, словно молния ночное небо, пронзил пустоту кладбища. Сначала, мужчина кричал что-то нечленораздельное. Но потом возгласы сменились матерными словами и причитаниями.
С расширенными зрачками и непомерно бледным лицом Эд поспешил к своему другу. И как только он приблизился к границе погоста, то сам чуть было не закричал от ужаса.
Колючая проволока. Кладбище было обнесено колючей проволокой. Она была новая, натянутая, как струна на железных столбах, которые были укреплены в земле при помощи цемента.
Она была парням примерно по грудь. И перелезать через нее было крайне опасно. Ведь вид у такой проволоки казался более чем угрожающим.
— Блядь, сука! — Прорычал Эдуард, стукнув себя по голове.
Леха подскочил к нему в один прыжок и схватил его за куртку.
— Эд, мать твою, Эд! Ты видел, что здесь все затянуто этой дрянью? Ты видел из машины или нет? Скажи мне!
— Да отвали ты от меня! Ни черта я не видел! Никакой проволоки, никаких ворот, никаких сторожей с ключами. Я просто хотел зайти, помянуть и свалить подальше отсюда! Просто помянуть и свалить.
С этим словами, мужчина взъерошил волосы на голове и плюхнулся на травянистую почву.
Леха поправил свою одежду, пытаясь хоть как-то прийти в себя после непомерного шока. Парень залез в свой карман и достал оттуда-то, что осталось от его очков. При падении он умудрился сломать их каким-то образом.
И теперь у него не было возможности пенять на стеклянные линзы. Теперь нельзя было с помощью этих простых линз видеть что-то новое или напротив что-то не замечать.
Теперь с ним оставалось не самое лучшее на планете зрение. И больше никакого дополнительного допинга.
— Вот ты ж шняга… — Леха выкинул очки в траву.
Видя, что Эд впал в состояние ступора, он подошел к проволоке и дотронулся до нее рукой. При этом Алексей сразу отдёрнул пальцы, чувствуя жесткий укол. Осмотрев руку, парень понял, что даже от легкого прикосновения можно вполне неплохо наколоться о такое заграждение.
— Острая зараза…. Проволока, — отрешенно сказал он, разглядывая раненную руку.
— Ну, ясное дело, что не вазелин, — также отрешенно подметил Эд.
— Нет. Она слишком острая для проволоки, которую натянули давно. И вообще, на ней даже ржавчины почти нет.
Эд достал свою фляжку, открыл ее и немного отпил, кряхтя как семидесятилетний старик.
— То есть ты хочешь сказать, что ее натянули недавно?
— Я бы сказал, даже только что… — зачем-то улыбаясь, произнес Леха.