И потом говорили поэты, все по очереди. Они вспоминали какие-то удивительные вещи, которые видели, может быть, только раз. Они боялись что-то упустить. Только тут Жанна, до этого стоявшая меланхолично и завороженно, внезапно очнулась и увидела, что ее сын стоит среди них. Его тело было точно сшито на скорую руку из разных кусочков. Оно было собрано, как мозаика.
Но он ободрительно улыбался матери.
И Павел тоже его увидел. На его лице были боль и ужас. А Жанна перебежала к Мише и кинулась к нему в объятья. Она сказала необыкновенно взволнованным голосом:
– Я люблю своего сына. Больше всего на свете. Я люблю свою дочь. Я люблю цветы, особенно фиалки. Не знаю почему.
Я не уверена, что люблю своего мужа, но я хотела бы, чтобы он существовал.
Я люблю прохладу. Я люблю песок и шелест листьев. Я люблю тонкие линии. Японскую живопись. Я люблю красоту. Хотя она всегда исчезает. Я часто грущу. Наверное, будет честно сказать, что я люблю грусть.
– Хорошо, это очень нежно и хорошо, – мягко сказал Человек-Олень. – А вы что же? – он повернулся к охранникам, которых Павел нанимал для того, чтобы следить за Жанной.
Парни в камуфляжных костюмах переминались с ноги на ногу. Они чувствовали себя неловко. Они не знали, что сказать.
– Смелее, – сказал Человек-Олень. – Только, пожалуйста, будьте честны.
– Я любил деньги, – не без вызова вдруг сказал один. – Только если я это скажу, вы же все посмотрите на меня с презрением, да? Вы же все тут такие возвышенные, да?
Я, конечно, тоже люблю свою семью. А еще я люблю колбаски. Хорошо идут к пиву. Шашлыки и баню. Техничный секс. Что скажешь, Серый? – он грубовато засмеялся.
– Согласен, – Серый усмехнулся. – А еще я люблю рыбалку. Ну, мне просто нравится молчать и смотреть на воду.
– Все у вас? – спокойно уточнил Человек-Олень.
– Футбол. Бильярд. Пятницу.
– Хорошо, все это будет. Ну а вы? – Человек-Олень повернулся к Ростовцеву. – Кроме успеха вы что-нибудь любите? И кого-нибудь кроме себя?
– Я не обязан вам отвечать.
– Вам достаточно вас? У вас будет солипсический мир?
– А, сейчас, подождите. Книги. Все книги мира. Все объекты культуры. Кроме «Черного квадрата».
– Да? – удивился Человек-Олень. – А почему?
– Раздражает.
– А вас? – наступила очередь Мокрецова.
– Отпустите меня отсюда, – взмолился начальник тюрьмы. – Я здесь случайно.
Я ничего не понимаю.
– Вы совершенно свободны. Можете идти.
– Правда?
– Да, конечно. А вы? К чему привязаны вы?
Павел Ушаков враждебно взглянул в лицо Оленю.
– Давайте я лучше скажу вам, что я не люблю.
– Я вас внимательно слушаю.
– Я ненавижу абсурд. Я ненавижу, когда ситуация выходит из-под контроля.