Когда к Дилану и Джилл приехали полицейские, они упомянули, что за последние несколько недель в их доме было несколько ограблений. Хотя было странно, что грабители не взяли ничего, кроме сейфа; можно было предположить, что они искали только деньги и ценности. Возможно, это и не имело никакого отношения к блэкджеку.
И все же Кевин был основательно потрясен. Он подошел к раковине и налил себе стакан холодной воды. Когда он подносил стакан ко рту, руки у него дрожали.
Он вспомнил, что говорил Микки, когда они выгоняли его из команды: самое важное решение, которое принимает карточный каунтер в своей жизни, — это решение вовремя уйти.
Дело было не в том, что какая-то детективная фирма пытается запугать Кевина, чтобы он больше не играл в карты. Дело было не в проверке из Налогового управления или в списке за двадцать пять тысяч долларов. Дело было не в Фишере, который его выживал, и не в страшных историях Микки. Дело было даже не в том, чтобы смотреть отцу прямо в глаза и не чувствовать себя лжецом.
Дело было в нем самом, в его жизни, в его выборе.
Не пора ли уйти?
Не пора ли покончить с двойной жизнью?
Он отошел от раковины и повернулся лицом к кухне. Он уже сделал шаг к двери, но вдруг резко остановился. Дыхание перехватило, стакан выпал из руки и разбился вдребезги.
На кухонном столе лежала одинокая малиновая фишка из казино.
Мысли бешено завертелись. Тяжело дыша, он бросился к окну. Снаружи, на аллее возле дома, он увидел одинокую фигуру человека, который стоял в тени и говорил с кем-то по сотовому телефону.
Лас-Вегас, «Хард-Рок», наши дни
Казино в стиле рок-н-ролл. Клиентура — богема из Лос-Анджелеса.
Музыка, рвущаяся из спрятанных в потолке усилителей, ревет так громко, что может разнести стекло.
Я вошел в круглое помещение казино так, как меня учил Кевин Льюис: смело, нагло, пялясь на роскошных белокурых официанток в тесных шортах и темных чулках. Волосы зализаны назад, две пуговицы на рубашке расстегнуты. Мой пиджак обволакивал меня, как старинная накидка. Черный, разумеется, от Армани, разумеется, слишком дорогой, чтобы быть моим.
Я остановился перед входом в зал для игры в блэкджек. «Хард-Рок» было относительно небольшим казино, круг игровых столов огибал самый супермодный бар в городе. Здесь все было богемным: потрясающие фотомодели и актрисы из Лос-Анджелеса, приехавшие на уик-энд с дружками-продюсерами; знаменитости первой величины, приехавшие на вечеринку со спортивными звездами; избранные крупные игроки. Декор соответствовал публике — все в тон дерева и мягкий бархат, все кричащих цветов, все дышит молодостью и бросается в глаза, от сделанного на заказ мотоцикла «Харлей Дэвидсон» в холле до бассейна в виде грота и в стиле «Плейбоя» снаружи. По всему казино и по всему отелю была расставлена и развешена одна из самых больших коллекций реликвий рок-н-ролла, собранных под одной крышей. Но люди приходили в «Хард-Рок» не для того, чтобы увидеть, во что одевались рок-звезды. Они шли сюда, чтобы увидеть самих рок-звезд, а точнее, чтобы попытаться стать рок-звездами, хотя бы на одну ночь.