– Так себе местечко для meet-and-greet[1], скажу я вам! – Никки и сама не понимала, откуда в ней эта легкость шутить рядом с теми, кого она почти боготворила. То ли ее положение, то ли пережитый стресс так на нее влияли, но она знала наверняка – будь это обычная встреча в рамках концерта, она бы плакала и улыбалась одновременно, лепеча какой-нибудь банальный бред.
– Шутишь? – отозвался Томас, и у Никки внутри все замерло. – Никаких других фанатов, ограничений по времени, и декорации для фото эксклюзивные.
– И вид у меня тоже эксклюзивный… – Никки очень хотелось верить, что выглядит она хотя бы нормально – про макияж и прическу даже думать не приходилось. Хорошо еще, если вчерашние стрелки не стекали сейчас черными полосами по щекам.
Аарон, устроившись в самом дальнем углу, хмыкнул, глядя в телефон.
– Все-таки время ограниченно, – его голос звучал так приятно, и Никки даже пожалела, что он только играет на басу, но почти никогда не поет. – Кто-то нас все-таки заметил, так что скоро здесь соберутся не только фанаты, но и папсы[2].
– И напишут, что все это – показательная акция, – вздохнула Кейси. Николь обвела участников группы взглядом: они ведь были просто людьми, немного уставшими и действительно переживающими. Она улыбнулась, чтобы они даже думать не смели, что она может считать так же.
– А иначе они бы написали, что вам плевать на все, кроме денег. Всегда будут эти дурацкие статьи и те, кто им верит. Мне жаль их – тех, кто не видит, что вы настоящие, а не дурацкие образы.
– Все артисты – это образы, – внезапно возразил Томас, и Никки недоуменно на него уставилась: она тут их защищает, а выходит, что зря? – Просто разноотдаленные от реальной личности.
– В смысле? Вы ведь всегда так искренне говорите, пишите песни о том, что происходит в жизни, открываетесь на сцене. Только вот не говорите, что это все – игра, иначе уже я переломаю вам ребра!
– У нас лучшие поклонники, – усмехнулся Ник без намека на обиду или злость.
– Николь, – Томас пододвинул к кровати один из стульев для посетителей и «оседлал» его, укладывая руки на спинку. Никки смотрела на расстегнутый ворот рубашки, но никак не могла себя заставить встретиться с ним взглядом. – Невозможно быть откровенным на сто процентов, когда ты публичный человек. На сцене все играют роли, просто кто-то – чужую, а кто-то – иную версию своей. Ты же понимаешь, что у нас – семьи, друзья, с которыми мы общаемся так, как не можем, например, на интервью или с фанатами. Да и песни… Когда ты пишешь о том, что происходило или происходит в твоей жизни, ты выбираешь моменты, ловишь эмоцию и возводишь ее в абсолют. Это всегда лишь часть истории, вырванная из контекста. При этом она не становится менее правдивой и откровенной. Так что да, даже самый настоящий артист – это образ. Просто образ его самого, который отличается от просто человека.