- Ты всегда была чувствительной и романтичной, - проговорил он, пряча свои слезы в ее волосах.
Голос Крис изменился, сделался более мягким, легким. Он слышал волшебство в ее голосе; сестра всегда была чересчур сдержанна, чтобы доверять свои чувства словам.
- А потом, на следующее утро, я проснулась, и ты был рядом. И настала зима. И я знала, что она будет вечной. Исчезли все звери. Все птицы. Совершенно внезапно. Как будто они не могли находиться рядом с тобой. А мне было все равно. Зима... мороз... Пускай! Мне и сейчас все это безразлично, Джастин, - она прикрыла рот ладонью. - Я не хочу терять тебя! Я не хочу, чтобы ты покинул меня.
Он обнял ее. Просто обнял.
Потом, утомленная горем, она уснула, а он все держал ее в своих объятиях. Надо было выбирать, но он боялся заглянуть в будущее. Он любил Крис, он любил жизнь... Но теперь понимал, что более не имеет права ни на то, ни на другое.
Ну так что же? Он может жить, если выберет такое существование; рябины позаботятся о нем - ради Крис.
Ради Крис...
Джастин поглядел в окно, за которым сыпал бриллиантовыми искрами морозный день. Они ждали его, эти голодные, сердитые, измученные глаза. У них не было жизни, ибо они принадлежали к зеленому царству.
И у самой Крис не было жизни. Лишь тень ее, крошечный ломтик нескончаемой зимы. Из-за него. Он умер, но ей удалось удержать его.
"О, Крис, - промолвил он. - Ты разрываешь мое сердце".
Той ночью пошел снег. Окно было закрыто, но не заложено ставнями, и он смотрел в него, как в телевизор. Хлопья падали, быстрые, яростные, и гневный ветер нес их над белой пустыней. Рябины берегли его тело.
Следующие пять дней он отказывался думать.
Жизнь в избушке сделалась почти нормальной, - если не считать ночных кошмаров, в которых ему являлись шепелявые тощие тени.
Хуже всего приходилось растениям. Он ежедневно посещал их, разговаривал с ними, поливал, даже переставил поближе к свету. Однако они не поправлялись и продолжали чахнуть.
Во всяком случае не умерли, отметил он. Но и живыми не были. Джастин более не знал, есть ли разница между жизнью и смертью, однако прежде таковая существовала, он был уверен в этом.
- ...вот почему его надо пересадить, корни сделались слишком большими для... Крис, ты не слушаешь. - Сестра вглядывалась в его лицо, и он схватил ее за руки. - Ну пойми же, раз ты можешь любить рощу пахучих деревьев, что запрещает тебе насладиться красотой яшмового куста?
Он помолчал, держа ее за руки.
Она спросила:
- О чем ты молчишь?
- Нельзя же так... Жить и губить всякое растение, попавшее в твои руки.