Нет, не один Яблочкин печалился в тот день. То же чувствовал и сержант Павел Шелков. Кстати, его и Николая Хлыстенкова наградили за то задержание медалями «За отличие в охране государственной границы СССР». Теперь Шелков передал другу командование отделением — тому присвоили звание младшего сержанта.
Все как будто ладно — а сердце болит, и вдруг — совсем не хочется уезжать.
…Минута расставания. Из отряда пришел автобус. Крепко жмут руку товарищи.
— Саша, пиши!
— Павел, не забывай!
— Петя! Передай привет Смоленщине!
— Наташа, мужа не обижай!
Наташа! Да, это она садится в автобус вместе с Яблочкиным. Провожать ее пришли подружки из Рыбачьего, и отец Василий Федорович Коротков, и председатель колхоза Иван Никитович Чепурной. Доволен Коротков зятем, все будто и хорошо, рад счастью дочери, но бежит по щеке слеза.
— Счастливо живите, дети! Если не понравится в Норильске, вертайтесь на Сахалин.
Теплым взглядом Ионенко провожает машину. До свидания, друзья! Хорошие были пограничники, долго будет жить память о них на дальней заставе.
— Выходи строиться! — слышится команда.
Служба идет своим чередом. Пограничная служба.
Сахалин — Владивосток — Москва
1958 год
Граница идет по пескам. Они вобрали в себя все оттенки желтого цвета — от светло-золотистого до рыжевато-бурого. Слева от дороги можно различить полосатые столбы. На них ослепительно вспыхивают под солнцем и оттого кажутся раскаленными добела стальные, из нержавеющей стали, государственные гербы. Там, за этими столбами, тоже пески, а дальше у горизонта за сизой, жаркой, тягучей дымкой — силуэты гор.
Машина который час наматывает на колеса желтую змеистую колею, переваливаясь на барханах, забираясь на них и ныряя вниз, словно судно с волны. Одежда пропиталась коричневой липкой и мелкой, как пудра, пылью, от нее болят и наливаются кровью глаза, пересыхает горло. Песок, песок и редкая верблюжья колючка или гребенчук. Пейзаж до тоски однообразен.
Я попал в эти места зимой. А к зиме тут все начисто высыхает после палящего солнечного натиска, изнурительного летнего зноя и столь же жаркой осени. В полдень жарко бывает даже в декабре, и столбик термометра поднимается порой до плюс двадцати пяти. Зато ночами минус пять. Резкий перепад, и оттого кажется, что холод лютый. Перепады температуры жестоко терзают все, что способно расти, даже закаленную верблюжью колючку. Она становится серой, и ее кусты похожи на больших свернувшихся ежей.
Сыпучие, подвижные пески кое-где перемежаются выходами глинистых пород, изредка покрытых трещинами, но плотными, ровными, как асфальт городских площадей. Их называют такырами. На таких местах машина бежит быстро, а если пройдет дождь, что в эту пору бывает, правда, редко, то колеса увязают в топкой грязи.