– И тебе полезно, – сально подмигнул мужчина, мгновенно вызывая у Вэл тошнотворные позывы. – Три месяца в одиночестве – и откуда у вас такое терпение?
– Справляемся своими силами. – Тень улыбки тронула губы Раза.
Вэл сглотнула, загоняя тошноту внутрь противившегося желудка.
Что же, теперь ее прямо назвали полевой женой. Наверняка такие понятия этим нелюдям не были знакомы, хоть сути это и не меняло.
Чудесный, радужный, и главное, – добрый мирок.
– Ладно. – Раза натянул поводья, и лошадь нетерпеливо переступила передними копытами. – Счастливо оставаться!
– И вам, – отсалютовал ему мужчина с добродушным смехом. – Не замерзните там.
– Уж постараемся, – отозвался Раза, разворачивая кобылу.
На том разговор был закончен, после чего отряд продолжил свой неспешный путь. Они вошли в темный горный туннель, и Вэл услышала, как с шипением загорелись масляные факелы.
Кара кинул Кену зажженный факел, тот ловко поймал его одной рукой. По стенам тут же заплясали тени и яркие блики.
Вэл задумчиво посмотрела на спину Раза, сжала коленями бока лошади и, минуя недовольно покосившегося на нее и явно обиженного Рама, поровняла свою серую кобылу с черным лоснящимся боком.
– Привет, – тепло улыбнулась Вэл повернувшемуся к ней Раза.
– Привет, – ответил он и конечно же замолчал.
Вэл привыкла к его немногословности. Последние две недели они практически не разговаривали, да и не о чем им было говорить. Она перестала размышлять об этом, потому что ничто больше не трогало ее душу.
– Кто такие кряквы? – Голубые невинные глаза захлопали, обрамленные темными ресницами.
Раза неуверенно сглотнул, улыбаясь уголками губ.
Вэл гордилась собой. Она очень старалась быть милой. Настолько милой, чтобы у Раза не осталось никаких мыслей в голове, кроме одной.
– Довольно неприятные твари, – ответил он.
Колено якобы случайно коснулось ноги Раза – Вэл вновь расплылась в самой доброжелательной улыбке, на которую была способна.
Она не знала, что движет ею. Ей хотелось играть в эту игру. Хотелось испытывать чувства того, кто давно испытал ее.
С каждым шагом лошади милейший, но ненавистный город оставался все дальше за спиной, а у Вэл словно вырастали крылья. Она чувствовала себя свободнее, горный воздух пьянил и кружил голову.
И даже скользкие шутки больше не задевали. Все, чего она желала сейчас, – это играть в кошки-мышки с тем, кто даже не подозревает об этой игре.
– Это утки? – стараясь выглядеть излишне наивно, поинтересовалась она.
– Нет, – качнул головой Раза, – это ящерицы, которые зарываются в землю. Или снег. Довольно крупные.