Закончив с помывочными процедурами и попутно доведя до зубовного скрежета, девы отвели меня в парную, усадили на полку и… исчезли.
Я на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, увидел пред собой обнаженную Александру. Слегка округлившуюся, обабившуюся и оттого невообразимо женственную и прекрасную.
Жена ступила вперед, провела по моей щеке рукой и подрагивающим от страсти голосом спросила:
– Хочешь меня?
А потом, не дожидаясь ответа, опрокинула, оседлала, резко дернулась, насаживаясь, тут же хрипло заголосила и, содрогаясь крупной дрожью, упала мне на грудь.
Я подождал, пока Александра утихнет, и тихонечко шепнул ей в ушко:
– Все, что ли? Ну я пошел?..
– Я те пойду! – взвилась она и, как кошка, полоснула меня коготками по плечу. – Я сейчас, сейча-а-ас, ох-о-ох….
В общем, могу только сказать, что я едва выбрался на подрагивающих ногах из бани. А вот Александру девкам пришлось выводить под руки.
– Наконец-то… – По властному суровому лицу седобородого старика в горностаевой мантии пробежала мимолетная улыбка. – Наконец за ум взялся… – пробурчал он. – И смотри, вырасти из сыновей настоящих Арманьяков! Жану отдашь Фезанзаге, а Александру – Лавардан и Рокебрен. Как я тебе в свое время. И признай его немедля! А потом возвращайся домой! Хватит уже по чужбине скитаться…
Я хотел ответить своему отцу, графу божьей милостью Жану V Арманьяку, но не стал, так как прекрасно понимал, что дело происходит во сне.
Давно мне не снились покойные родители, уже думал, что больше не увижу их, но, видимо, рождение сыновей снова возобновило духовную связь с ними. Ну что же, так и поступлю. Окрестим пацанов завтра. За признанием тоже дела не станет, а вот возвращение… Оно тоже неизбежно. Не для того я возвращал свои родовые земли, чтобы их потерять. Закончу дела на Руси, заберу жену с детьми – и домой. А с владениями на Руси что-нибудь решу…
– Ваше сиятельство. – Сидевшая рядом со стариком на венецианском стуле миловидная женщина отложила вязание, и ласково положив ладонь ему на руку, мягко улыбнулась. – Право, вы слишком строги с Жаном…
При виде Жанны Арманьяк я тепло улыбнулся. Я всего лишь чужак в теле настоящего бастарда, но каким-то странным образом люблю ее как родную мать.
– Знаю я этого шалопая, – нарочито строго ответил граф жене. – На уме только одно. Хорошо хоть дочерей по уму замуж выдал… – А потом, обращаясь ко мне, одобрительно кивнул. – И да, правильно сделал, что простил того несчастного, нет его вины ни в чем…
Я понял, о ком отец ведет речь. Из семейства Арманьяков до последнего времени в живых оставались всего двое мужчин – я и мой дядя Шарль. Но в отличие от меня на его долю выпала судьба гораздо страшнее. Паук заточил его в темницу, где сломал, подвергая страшным пыткам и унижениям. А когда тот помешался умом, внезапно простил и выпустил. Да еще восстановил в праве владения родовыми землями. Но на поверку сия милость оказалась не более чем очередным издевательством, потому что все основные владения уже давно были раздарены фаворитам Луи, а Шарлю просто давалось право выкупа. За деньги, которых у него не было.