Клем дотронулся до одного человека – мужчины в скрюченной позе и с порванной глоткой, и я вздрогнул. Эти фигуры не полагалось трогать.
– Впервые вижу подобные дендроглифы, – заявил Клем.
Когда в деревьях дул ветер, от вырезанных фигур исходил стон. Рафаэль отошел от соляной границы и бросил свою сумку в корнях ближайшего дерева. От удара хвоя, которой была усыпана земля, взлетела в воздух.
– Это все, что я хотел показать.
– Как насчет маркайюк? – воскликнул Клем. – Вы обещали мне, черт возьми.
Рафаэль поколебался, но через секунду показал на северо-запад, затем на северо-восток и на восток. Примерно в сорока ярдах в этих направлениях рядом с границей стояли статуи высотой семь футов. Я заметил силуэты людей в утреннем тумане. После церемонии люди направились к маркайюк. Кто-то шел очень медленно из-за холодной погоды. Наконец люди остановились перед ближайшими статуями и начали молиться. Сначала я не увидел шестую маркайюк. Она находилась ближе, чем я думал, – рядом с церковью, но за границей, спиной к нам. Статуя была обращена на небольшую поляну со стеклянными крестами и пирамидами из камней.
– Не ругайтесь при них, – предостерег Рафаэль. – Если вы хотите подойти к одной, дайте ей немного соли.
Он протянул нам небольшие пузырьки с белыми кристаллами. Вот что ему передал мужчина-индеец в Крусеро. У людей в руках тоже были пузырьки.
– Нет, нет, нет, – возразил Клем. – Покажите мне, как это делается. Я хочу увидеть полноценную молитву.
– Я католический священник, – сказал Рафаэль.
Клем рассмеялся.
– Я знаю, как местные относятся к религии. Как итальянцы к сыру. Я знаю, что вы тоже должны помолиться статуям. Не стесняйтесь.
– Я расскажу вам, как нужно это делать.
– Все-таки стесняетесь, – радостно воскликнул Клем. – Значит, вы считаете это чем-то личным, чем-то исконным?
– Я считаю, что это не одобряется папой или епископом из Куско, – ответил Рафаэль. Он склонил голову в сторону ближайшей маркайюк. – Возможно, его создали индейцы, но теперь это святой Томас. Хотите, чтобы я рассказал вам?
– Рассказывайте, рассказывайте, – кивнул Клем. Он покачивался на носках – эта привычка говорила о беспокойстве, энтузиазме или о том и другом. Рафаэль направился к статуе, и я собрался прогуляться, но Клем схватил меня за рукав и твердо сказал, что это культура и что человек не может питаться одним хлорофиллом. Рафаэль дал ему пузырек с солью. Вблизи статуя нависала над нами: она была выше меня на целую голову.
– Почему соль? – спросил Клем.
Рафаэль кивнул в сторону леса за границей. Мы находились совсем рядом, и следы в пыльце стали ярче. Даже самое незначительное движение оставляло заметный след в воздухе. Любое резкое движение вызывало сияние, похожее на огни фейерверка.