Семён любовно погладил ценную бутыль, поднял к солнцу, залюбовался игрой цвета. Оглянулся на казака, но говорить уже было не с кем. Паренёк бесшумно исчез. Как смог разведчик, не произведя ни звука, перемахнуть через покосившийся скрипучий забор — загадка.
Через пять минут Алексей уже предстал перед разъярённым фельдфебелем Зыковым.
— Явился, ещё один сын степи! — потрясая кулаком у лица казака, бушевал дородный детина. Фельдфебелю очень уж хотелось двинуть казачка в наглую, невозмутимую морду, но пыл крикуна охлаждали кобура с револьвером на боку «охотника» и его уверенный взгляд. — Устроил тут мне запорожскую вольницу! Мало мне мороки с дикими ногайцами, так ещё и за казаками следи! Тебя к обозу причислили, так и должен служить здесь! Жрать кашу с мясом каждый горазд, а дров нарубить — так охотников нет! Ты глянь, что сыны степи учудили, — фельдфебель обвиняюще ткнул пальцем — сарделькой в сторону кучи напиленных чурок. — Поручил ногайцам старые брёвна на чурки распилить. Так ленивые «чурки» их так напилили, что топором не расколешь — хоть ещё в полтора раза распиливай. У тебя, басурманин, в степном ауле, поди, тоже печи коровьими лепёшками и хворостом топят?!
— Я живу в казачьей станице, рубить дрова умею, — спокойно ответил Алексей.
— Вот «охотник» и отрабатывай жалование. Пока кучу вполовину не уменьшишь, к котлу за жратвой не подпущу!
— Почему только половину? — небрежно бросил взгляд в сторону горы дровеняк Алексей. — К ужину все поколю.
— Глядите — ка, какой обозный богатырь выискался! — издевательски рассмеявшись, призвал кухонную братию в свидетели фельдфебель. — Чтобы никто басурманину крошки хлебной не давал, пока всю дровяную кучу не осилит!
Обозлённый фельдфебель презрительно отвернулся от наказанного самовольщика. Алексей, под насмешливыми взглядами кашеваров, подошёл к месту подвига. Скинул с плеч кожаные ремни портупеи, вместе с пристёгнутой кобурой револьвера повесил на рожки деревянного козла. Рядом водрузил папаху. Плавным движением стянул через голову рубаху, аккуратно сложил. Сторонние зрители увидели мускулистый торс и накаченные мышцы рук казака.
— А и впрямь богатырь! — ахнул один из провинившихся ногайцев, что ножом неумело счищал кожуру с картошки.
— Ты пальцы смотри себе не обрежь, морда басурманская! — прикрикнул Зыков на штрафника, а сам тоже завистливо глянул на стройного атлета — ни капли лишнего жира!
Алексей уже понял, что на фронте полностью скрывать свои чудо — способности не получится, да и глупо. Но вот камуфлировать истинное проявление Силы следовало тщательно. Поэтому он не стал полностью обнулять гравитацию вокруг деревянного чурбака, лишь приемлемо уменьшил силу тяжести, чтобы смог его легко поднять на вытянутой руке. Заодно решил поупражнять крепость хвата пальцами — впился левой рукой, словно клещами, в боковину длинной чурки. Алексей, картинно изображая усилие, медленно поставил её на массивную дубовую колоду, для колки дров.