И даже руку отрезать… может и не поздно, но как? Не зная толком анатомии, без чистого перевязочного материала, а в роли хирурга — профессиональный вор. Не хочется, но надо!
— Чик! Не поможешь ли ты отрезать мне руку?
В последующие десять секунд я всерьёз опасался, что Чик уже никогда не сможет оперировать. Потому что трудно делать что-либо с вывалившимися глазными яблоками. Да, вот так он глаза выпучил.
На лице моего спутника сменился пяток выражений, и наконец застыла маска профессионального врача. Добренького и всё понимающего. С таким выражением я сам сидел в последние часы над постелью жены.
— Иголь, я всё понимаю. — Мои самые плохие догадки оправдываются. Так говорят только с неизлечимыми больными. — Я понимаю, сильный зуд, и вид неприглядный. Но ведь дождь уже кончился.
— Дождь? При чём здесь дождь? — Чику удалось поставить меня в тупик.
— Так они только в дождь и летают. Совсем маленькие, на солнце пересыхают в момент.
— Они? — Неужели у хроноаборигенов есть представление о бактериях?
— Мухи нукака.[17] — Чик отмерил щепотью что-то в пару миллиметров размером. — Чёрненькие и шустрые. — Тебя что, они покусали в первый раз? Нукака почти во всех горных ручьях водятся.
Комары. Меня всего лишь покусали ядовитые комары. А я собирался руку резать. Хотя, если здесь такие комары, то осы, которых местные опасаются — могут оказаться много хуже, чем я подозреваю.
Промозглое утро вдруг будто стало на десяток градусов теплее. Вот что надежда делает.
Поразмыслив, я решил не возвращаться в Саки. Погода прояснилась, и следующей ночью на полную темноту можно не рассчитывать. Как пить дать, поймают и прибьют. Что враги из Идзумо, что свои. Вид у нас с Чиком после ночных приключений такой замаранный, что любому вменяемому воину захочется нас пристрелить на предельной дистанции. Чтобы брызги не долетели.
Сейчас наиболее безопасный курс — на север. Как обычно, избегая наиболее очевидных тропинок на переломах рельефа. Что как правило означает — через самые опасные бамбуковые буреломы на склонах.
Почему свежий бамбуковый бурелом опасен — я понял уже через полчаса. Непонятное осторолистое дерево за метр в обхвате рухнуло по диагонали вниз по склону. И придавило десяток бамбуковых монстров. Это тех, что диаметром сантиметров пятнадцать, и длиной под тридцать метров.
Именно придавило — гигантский бамбук отказался ломаться под гнётом. Частично согнулся, частично расщепился. Странно, что согнулся. На ощупь бамбук казался совсем твёрдым, и не скажешь, что трава.
Я бездумно потянулся проверить жесткость поваленного стебля. И…ударная волна.