От резкой боли в сердце Дайм пошатнулся, схватился одной рукой за оконную раму, другой — за грудь. Бессильно опустился на колени. Уперся лбом в стену.
Как наяву он видел ее, свою Шу, свою Грозу — с отчаянием во взгляде, с упрямо сжатыми губами, с дорожками слез на щеках. Слышал ее просьбу: не умирай, Дайм, прошу тебя.
Он должен вернуться к ней. Немедленно связаться с ней, и выехать в Валанту — сегодня же! Сейчас же!
Встать перед зеркалом. Сосредоточиться на образе Шу. Начертить пальцем на стекле руну вызова. Ну?..
Зеркало помутнело, пошло полосами — и показало тучи, клубящиеся над бурным морем. Гроза.
Гроза, да не та.
— Шуалейда Суардис! — вслух позвал Дайм. — Ты слышишь меня!
Зеркало снова помутнело, тучи сменились видом Тан До с высоты птичьего полета.
Дайм еле сдержал гнев. Не хватало только разбить зеркало.
— Нож, — так же вслух сказал он.
Ощутил в ладони рукоять из слоновой кости. Опустил взгляд, усмехнулся. Нож для вскрытия писем, принадлежащий Ци Вею. Милая безделушка. Недостаточно острая, но это поправимо.
Заострив кончик ножа — даже не усилием воли, а всего лишь мягким пожеланием — Дайм надрезал ладонь, смочил лезвие в крови и снова нарисовал руну вызова. Теперь уже подкрепив ее невербальным заклинанием усиления и стабильности.
— Шу, ответь мне! Шуалейда! — снова позвал Дайм, с силой продавливая неподатливый эфир. Кажется, не только эфир, но и что-то еще.
Зеркало недовольно зазвенело, вспыхнуло огнем — в нем показался удивленный Ци Вей.
— Дамиен, мальчик мой, зачем ты ломаешь систему?
Дайм выдохнул. Проглотил готовое сорваться с языка ругательство. И вежливо поклонился.
— Прошу прощения, ваше совершенство. Я не намеревался ничего ломать.
— Вот и не ломай. Если ты хочешь связаться с кем-то за пределами Подкрылья, попроси сеанс связи.
— Прошу сеанс связи, — с кривой усмешкой повторил Дайм.
— Надеюсь, ты взрослый мальчик и знаешь, что делаешь.
— Я тоже на это надеюсь, ваше совершенство.
— Ерничаешь… — покачал головой Ци Вей. — Ты все успеешь, мальчик мой. Выдохни, позавтракай, выпей чаю. Связь будет через час.
Дайм не успел ничего ответить, как зеркало погасло, став обычной стекляшкой. А в дверь неслышно зашли две юные и прекрасные девы, приставленные к почетному гостю в услужение.
Глупость несусветная. Как будто истинный шер не способен сам застегнуть пуговицы или сервировать стол! Но глупость, освященная многовековыми традициями. Для девушек прислуживать гостю императора — великая и хорошо оплачиваемая честь. Вообще во дворце Ци Вея обитало столько народу, что Дайм только диву давался. И у каждого была должность. Очень важная, очень нужная, записанная в древних книгах, и к каждой должности прилагались особые ритуалы, особые наряды, особые правила и шис знает что еще. Но главное, каждый из тысячи держателей императорского опахала и подстилателей шелковых ковриков под каждый высочайший шаг — был при деле. Важном. Государственно важном.