— Бельгия — союзник?
— Любое государство, даже малое, особенно по соседству с Германией, в нашем лагере не помешает. И вообще, рвение наших дипломатов, в особенности Роджера Кейсмена, надо рассматривать со всех точек зрения…
— Каких?
— Он — ирландец…
— Да, вообще я тоже по материнской линии…
Разговор был окончен. Придя домой, Артур Барроуз поднял трубку телефона — новое чудо коммуникации, которое быстро распространялось по Лондону — чтобы позвонить сыну Реймонду. Ответил приятный женский голос — вот где приятно слышать голос женщины, подумал Артур, и через минуту говорил со своим сыном.
— Что там с Конго? Я слышал, что наш Роджер вовлечен в это дело. И еще другой Роджер… Кейсмен…
— Да, отец. Об этом пишут газеты — об ужасах, которые творит бельгийский король. Вообще-то я тоже вовлечен в это дело… немного… Меня Артур Конан Дойл попросил…
— О-ля-ля… Не нравится мне, когда люди иной профессии вовлекаются в политику. Пускай себе пишет детективы — у него это хорошо получается.
— У человека может быть гражданская позиция, особенно по такому важному гуманитарному вопросу. Я не согласен с тобой…
— Ну да… ты сейчас не согласен со мной, — и тут Артур глубоко вздохнул. — Ладно, может ты и прав. Не хочу я оправдывать зверства в отношении туземного населения, пускай хоть это будут и негры. Для меня это всегда вопрос британских интересов, в первую очередь.
— Как раз о британских интересах — для нас подобные безобразия неприемлемы, в первую очередь, потому что они подрывают идею «цивилизаторской миссии» европейских держав. Ноша белого человека, как сказал твой любимый Редьярд Киплинг, не может вынести той жестокости, которую позволяет король Леопольд. Ему, может, и нет дела до моральной стороны этого дела. А для нас имеет непосредственное значение, так как, в отличие от Бельгии, у нас обширные колонии, и население не всегда можно удерживать силой. Нужен моральный посыл — отсталые народы должны видеть, чем мы лучше их. А что касается Роджера Кейсмена, то он получил указание из Лондона еще несколько лет назад провести расследование, когда он был в Африке на дипломатической работе. Так что первоначально это была не его инициатива. Хотел бы напомнить, что тогда у власти находились консерваторы…
— Этого достаточно. Я спокоен за этот вопрос, если мой сын, работая в министерстве по делам колоний, имеет насчет этого профессиональное мнение, достойное британского верноподданного.
Мысли Артура Барроуза вновь сконцентрировались на Германии, и через две недели он вновь был приглашен в салон к Алисе Кеппель, на этот раз дискретно в узкой компании, где ему сообщили, что он будет иметь возможность встретиться и поговорить с самим королем. Артур Барроуз перед встречей нервничал — очевидно, король, перед тем, как дал согласие на встречу, потребовал информацию о Барроузе, и мало что могли про него наговорить — как либералы, так и, с недавних пор, консерваторы. Его рвение в делах защиты империи не всем нравилось.