– Тетя Маша?
Она не отвечала. Я глянул на окно, подоконник бы пуст. Осторожно обойдя стол, я слегка тронул ее плечо. Она вздрогнула и резко подняла голову.
– Где я? Мы вышли? – прошептала она.
– Да, вышли, но надо спешить. Время здесь сильно растягивается.
Она поднялась, и направилась следом. Открыв дверь, я остолбенел, не решаясь выйти.
– Антон, – встревожилась она, – что там?
– Тиш-ш-ш-ше-е, – зашипел я.
Тетя Маша коснулась двери, и с любопытством отворила ее шире. Теперь мы вместе могли наблюдать за переполненными больничными коридорами. Тут негде было упасть яблоку, ведь каждый сантиметр этих длинных коридоров был занят бездумно блуждающими в полумраке фигурами. В больничных пижамах, или обычной одежде, с кровавыми пятнами или относительно чистые, тут бродили люди различного возраста и пола. Я повернулся к своей спутнице и дал сигнал, не поднимая глаз, молча следовать за мной. Изучая исключительно рисунок пола и странную обувь блуждающих, я вдруг наткнулся на женские и мужские босые ноги. Они не двигались. Пара просто стояла у нас на пути. Подняв глаза чуть выше, я заметил окровавленную ночную рубашку худощавой женщины и такую же бардовую от крови пижаму ее спутника. Зрелище было не для слабонервных, и я, схватив руку тети Маши, попытался обогнуть препятствие. Однако в следующее мгновение сзади раздался ее тихий «Боже милостивый». Резко обернувшись, я понял, что она смотрит им прямо в лица.
– Глаза вниз! – шептал в истерике я.
Она, наконец, пришла в себя и потупила взор. Но было уже поздно, вслед за нами послышался нарастающий шепот:
– Живые…они живые….
Мы ускорили шаг, быстро продвигаясь в нужное крыло к Стасу, когда я заметил, что армия мертвецов устремилась за нами.
Вскоре на одном из коридорных пересечений я потерял ориентацию, и тетя Маша взяла лидерство. Свернув сначала налево, а потом направо, мы вышли к лестнице. Её ступени были изрядно побиты, а на холодной серой стене синела неумело написанная краской тройка.
– Странно, это совсем не третий этаж, – растерялась тетя Маша.
– В этом мире нет этажей, только уровни. Поднявшись до самого верха по лестнице, мы снова вышли в коридор. Здесь было значительно меньше блуждающих, но теперь мы не поднимали глаз вовсе, чтоб не накликать беду дважды. Вдруг её мягкие велюровые тапочки резко остановились, выдавая тревогу. Я аккуратно поднял глаза, обнаружив впереди обвал здания. Зияющая бездна обрамлялась чередой покореженных арматур и разбитых цементных блоков. И только где-то метрах в двадцати загнувшийся линолеум продолжал свой путь в зелёный сумрак.