— Матушка? — сказала моя юная дочь. — Это правда ты?
Я не останавливаясь прошёл мимо неё, направляясь к каменному саркофагу, всё ещё стоявшему в холле между вестибюлем и кухней. Моё тело не могло ждать, но мой магический взор был прикован к Мойре Сэнтир. На её лице играло любопытное выражение, будто она могла расплакаться, но забыла, как это делать.
— Я сказала тебе, малышка, что я — на самом деле не твоя мать. Я — лишь её тень, — ответила Мойра Сэнтир, но тем не менее обняла свою дочь. Её глаза сверкали от навернувшихся на них слёз.
Моя дочь повернула голову, чтобы посмотреть на меня через плечо Мойры:
— Кое-кто другой сказал мне то же самое, но я не думаю, что вы на самом деле понимаете. Во всём, что имеет значение, ты — мать. Я буду считать тебя тем, кем захочу.
Пенни осторожно приблизилась к ним, слушая их слова с удивлённым выражением на лице:
— Ты — действительно она? — спросила Пенни. У неё за спиной стоял незнакомый мне мужчина.
Наша дочь притянула её к себе одной рукой:
— Это действительно она, Мама. Она была Каменной Леди.
Их полное слёз воссоединение порвало бы струны моего сердца, если бы те не были замотаны в толстый слой шерсти. Я снова порадовался своему почти полному отсутствию эмоций. Вытянув облачённую в перчатку руку, я произнёс слово, и поднял тяжёлый каменный ящик, в котором лежала Лираллианта. Он, наверное, весил несколько тысяч фунтов, но, учитывая моё нынешнее состояние, он с тем же успехом мог бы быть пёрышком. Левитировать его казалось так же легко, как когда-то — дышать.
Все взгляды сошлись на мне, а я, игнорируя их, начал нести Лиру к двери. Даже Мэттью появился, наблюдая за мной из коридора. Я не мог быть уверен, что им могли сказать Элиз Торнбер или моя дочь, но его пристальный взгляд ясно дал понять, что он считал меня своим покойным отцом. «Кем я и являюсь — в некотором роде».
Никто не заговаривал со мной, вероятно — из страха. Казалось, что я смогу завершить свою миссию и сбежать, больше не вступая во вредные личные разговоры, но одна из находившихся здесь личностей была слишком упрямой, чтобы её можно было игнорировать.
— Думаешь, ты можешь просто взять, что хочешь, и уйти? — бросила мне вызов Пенни. Она оставила остальных, и передвинулась, загородив мне выход.
Что-то снова всколыхнулось внутри меня, на этот раз больнее. «Нет, никогда… мне слишком много нужно сказать. Я люблю тебя. Прости меня». Мой внутренний голос снова показался странным образом несовпадающим с моими собственными мыслями.
— Прочь. Я — не тот, о ком ты думаешь, — без всякого выражения ответил мой голос.