Махнул клинком.
— Рысью!..
Но неожиданно с подветренной стороны, из оврага застрочили пулеметы, засвистели пули. Вздыбились кони.
— Засада!.. — раздался панический крик.
Какое-то мгновение есаул невидящими глазами смотрел на беспорядочное стадо, в которое сразу превратилась грозная сила, и, наконец, выхватив маузер, стал расчленять сотни и направлять их в обход. А из-за кургана, размахивая саблями, уже мчались партизаны.
— За мной, орлы! — заревел Сергеев, стреляя из маузера.
И вдруг увидел впереди Петра Шейко — тот выделялся среди всех своей богатырской фигурой. Похолодел есаул, будто смерть свою увидел, все же решительно дернул Буцефала на Шейко. Несколько раз неудачно выстрелив, выхватил саблю. Вмиг перебросил ее в левую руку, готовясь нанести вероломный сергеевский удар. Но когда на всем скаку сшиблись кони, точно молния обожгла тело есаула, огненная струя ударила в голову, ослепила…
Когда же он через силу открыл глаза, то к превеликому удивлению увидел панну Тосю в вышитой кофточке. Синие глаза радостно рассматривали его, улыбались.
— Панна Тося… Панна Тося, не смейтесь, я люблю вас…
Он хотел схватить ее. В это мгновение какой-то огненный меч снова пронзил его тело, и все исчезло…
…Опираясь на окровавленную саблю, в раздумьи стоял Петро Шейко. Носились очумевшие кони без всадников, откатывались к хутору поредевшие сотни Сергеева, у оврага добивали армавирскую офицерню, а возле Шейко понемногу собирались попутнинские партизаны, чтобы посмотреть редкостный удар запорожской рубки — «крест-накрест». Двумя сабельными ударами Петро рассек есаула на шесть частей.
Молодые, с незакаленными еще сердцами, бойцы отворачивались, а именитые рубаки, матерые, тертые в боях казаки, толпились вокруг, отдавая должное твердой руке Шейко.
Сначала они пришли днем по приказу полковника Козликина. Григорий Григорьевич читая книгу, даже не взглянул на бандитов. Калина — в недавнем прошлом ученик Соломахи — злобно выбил арапником книгу из рук старого учителя.
— Читаешь, с-скотина? — прошипел хорунжий. — Наплодил красной заразы! Надо бы тебя потащить на площадь, чтобы посмотрел на свою доченьку.
Кадеты шарили в гостиной, столовой, разыскивая девушек — Лиду и Валю. Затем набились в кухню, там, у печи, в которой потрескивали будылья подсолнечника, возилась Наталья Семеновна.
— Давай Татьянины косы! — грубо крикнул Калина. — Ну, чего вытаращилась, ведьма! Приказ Козликина — сделать ему вожжи из косы комиссарши, которую она обрезала. Понятно?
Рыжий урядник Васьков замахнулся нагайкой:
— Смотри, старая, а то запорем до смерти.