Кавуна ежедневно ставят в дозор, чтобы он дал знать в случае опасности и можно было бы удрать в лес или приготовиться к отпору.
— Теперь они, как услышали выстрел, все в лес ускакали, — сожалел Кавун.
Он попросил взять его в отряд и повел показывать припрятанное богатеями добро.
Двенадцать подвод овса, четыре мажары муки и сала вместе с транспортом и отарой овец конфисковала Таня у хуторских богачей. Здесь же в отряд вступило одиннадцать человек на своих лошадях. Двенадцатой была Кавуниха, боевая молодица, которая, оставив дочь у бабушки, решила не отставать от мужа. «От меня не убежишь!» — грозила она Гавриле, и тот становился тише воды, ниже травы.
Зимнее солнце клонилось к багряному горизонту, когда обоз начал готовиться к возвращению в станицу. Крепчал морозец, лошадей покрыли бурками и попонами.
— Вы караульте, — сказала Таня, — а я проскочу за речку, к знакомой учительнице.
— Не задерживайтесь, — посоветовал Кавун, посматривая на угрожающе темневший лесок.
Опасения Кавуна оправдались. Когда через полчаса Таня возвращалась левадами, на хуторе поднялась стрельба. Таня пустила коня в галоп, как вдруг из-за рощи ей наперерез выскочили три всадника.
Таня схватила карабин, выстрелила. Верховые приближались бешеным аллюром. Остановив коня, снова выстрелила. Но пуля никого не задела. Тогда прицелилась в переднего и выстрелила еще раз. Всадники не останавливались; никто из них не упал. Она уже видела их озверевшие лица, искривленные бранью рты:
— Иисуса… Христа… богородицу…
Таня выхватила саблю, замахнулась, но в тот же миг оружие вылетело из рук, а над головой сверкнуло холодное лезвие клинка.
«Смерть…» — мелькнуло в голове.
А сабля в руке врага почему-то задержалась, потом, дрогнув, отлетела в сторону. Это подоспели Кавун и Немич. У Кавуна в одной руке маузер, в другой — сабля, повод в зубах. Двоих зарубили, третий скрылся.
Таня посмотрела на рассеченные трупы. Ее затошнило.
— Ничего… Привыкнешь, — сказал Немич.
Таня приказала трогать в станицу. На одной из мажар лежали двое раненых.
— Неожиданно напали гады, — оправдывался Немич, вкладывая зазубренную саблю в ножны.
…Когда выехали в степь, Немич, подскакав к Тане так близко, что их стремена соприкоснулись, сказал тихо:
— А вам, Татьяна, надо научиться рубить и стрелять в цель…