Я постоянно был на телефоне. Все время звонил, переписывался. Я говорил Софи: «Скажи Дельфи, чтобы подождала меня – я не хочу пропустить это ни за что на свете». Даже за участие в чемпионате мира? Чем дальше мы шли, тем тяжелее нам становилось. Я все больше нервничал и все больше радовался. После первого матча нам казалось, что ожидание не затянется, но оно продолжалось и продолжалось.
Мы вышли из группы, одолели ЮАР и избежали встречи с Аргентиной. Наконец мы начали лучше играть, а в игре против Южной Кореи мы также поняли, что обладаем еще одним необходимым ингредиентом – удачей. Они создали множество моментов после того, как я открыл счет на восьмой минуте. Они больше бегали, они были повсюду, на всех участках поля, они были очень быстрыми. Они попали в штангу, мы держались. Шел дождь, и мы играли довольно плохо, мы за ними не поспевали. Я был недоволен своей игрой, в одном из эпизодов я не смог нормально пробить по воротам головой. Мы были очень напряжены, а затем, когда оставалось всего десять минут и когда дождь стал лить как из ведра, случился, должно быть, мой лучший гол во всей моей международной карьере. Ровно в тот момент, когда решалось, вылетим ли мы из чемпионата или пройдем в четвертьфинал, я получил передачу на левом краю штрафной, увернулся от защитника и закрутил мяч правой ногой точно в дальний угол. Я наблюдал за мячом, пока он не влетел в сетку, а затем побежал праздновать. Это был эмоциональный взрыв.
Реакция моих товарищей – как только они поймали меня, обезумевшего, после прыжка через рекламные щиты – и чувство того, что я вывел свою страну в четвертьфинал, были одним из величайших моментов в моей карьере. Чистый экстаз.
Только потом я осознал: победа означала, что ожидание снова затянется. Софи вернулась в Барселону, а мое продолжение участия в чемпионате означало, что я снова задерживаюсь. Думаю, я плакал от счастья, что мы прошли дальше, и наполовину от горя и страха, что пропущу рождение ребенка.
После игры я сделал то же самое, что и всегда: добрался до телефона. Я всегда звонил Софи сразу после матча, но теперь это было особенно важно. В Барселоне было жарко, и она почти не шевелилась, мучаясь от жары со своим животиком. Иногда просмотр моей игры ее настолько волновал, что она не могла говорить после игры, а ее мама и папа говорили мне: «Все в порядке, в добавленное время были небольшие схватки, сейчас она отдыхает». И конечно, она тоже разрывалась: она желала мне побед, но это откладывало мое возвращение. А если она так разволновалась от игры с Южной Кореей, то как она справится с тем, что будет дальше?