Он сосредоточился, включаясь, поймал взгляд зверя и заговорил: беззвучно, без слов, переводя на язык образов строки памятной с детства книги. Дополнив их универсальной, не дающей осечек формулой, обращённой к тому, что окружало, обнимало, охватывало со всех сторон, к чему он привык взывать в самые отчаянные, моменты своей егерьской жизни.
«…Леса хватит на всех. Уступи мне тропу – и однажды я отплачу тем же тебе или твоему родичу. Поделюсь добычей, когда ты проголодаешься, помогу выбраться из ловушки, не трону, когда будешь без сил. А для котят твоих я не опасен – видишь, со мной мой брат, он умирает, позволь мне спасти ему жизнь, не загораживай дорогу, мне обязательно надо дойти до водопоя, до большой воды, что течёт под каменной дорожкой, перекинутой на тот берег…»
Казалось, ничего не изменилось – разве что, попритихла чуйка да чуть потускнели огоньки в жёлтых глазах. Рявкнув ещё раз, но уже беззлобно, для порядка, огромная кошка повернулась, тряхнула куцым обрубком хвоста и канула в путаницу колючек. Сергей перевёл дух – оказывается, всё это время он не дышал – и потащил волокушу дальше, спиной ощущая немигающий рысий взгляд.
«…Леса хватит на всех…»
Временную базу «водопроводчики» оборудовали на площадке, где встретили Майку. А что? Удобная, прочная рабочая площадка, объёмистое дупло-пещера. Есть, где разместить склад, а при необходимости – укрыться самим. На всякий случай, Люк распорядился перевесить несколько воздушных тропок, разобрать участок мостков – и всё, готово тайное убежище буквально в двух шагах от Офиса!
За две недели они перетаскали сюда немало припасов, инструментов, мотков проволоки и бухт каната из «стеклянного шёлка», и прочих необходимых в хозяйстве вещей. Приспособили даже конвектор для нагрева воды – в солнечный день он давал полведра кипятка в час. Теперь в убежище («Гнезде», как прозвала его Майка) имелось всё необходимое для трёх человек недели на две, и Люк предположил, что туда-то девушка и направится в первую очередь.
И не ошибся. Уже на подходах к «Гнезду» они услышали журчание воды и голос Майки, напевающей весёлую песенку.
– Ну вот, развела тут… – с неудовольствием проворчал Люк. – Молча, что ли, мыться нельзя? А если кто-нибудь услышит?
– Ничего-то ты, братик, не понимаешь в женщинах! – ответила Лея. – Я вот жду не дождусь, чтобы смыть с себя всё это. А дождусь – тоже запою, и ещё как…
«Всё это» – означало страх, ненависть, боль и кровь прошедшего дня. Ладно, подумал Люк, пусть плещутся. Пусть даже поют – всё равно здесь их никто не слышит, кроме приблудных руколазов. Он уже не раз замечал, что «водные процедуры» необъяснимым образом поднимают девушкам настроение. Они с Полом даже соорудили для них «душевую кабинку» (тоже Майкин термин) или плетёнок и больших листьев.