— Эй, у малыша есть вкус! — крикнул ему Анди. Он стоял на другом конце танцплощадки рядом с Симоном и двигал бедрами. Мальчик радостно смеялся и хлопал в такт рок-песни, раздававшейся из сабвуферов.
— Он подключил айпод Симона к музыкальному оборудованию, — объяснила Карина.
Штерн вздрогнул, потому что не заметил, как она подошла.
В пятнадцати метрах от них Борхерт, закинув голову, пел в воображаемый микрофон.
— Мы должны сдаться. — Штерн сразу же и откровенно перешел к сути дела. Он объяснил Карине, что их разыскивают. — Мне очень жаль. — Такими словами он резюмировал краткое содержание разговора с Энглером и тщетно искал в глазах Карины признаки беспокойства.
— Не стоит. Это же мое решение, — возразила Карина. — Я вас свела. Если бы не я, у тебя сейчас не было бы этих проблем.
— Почему ты так спокойна? — Штерну неожиданно вспомнилась та ситуация два года назад. Тогда, на парковке перед «Макдоналдсом», он порвал с Кариной, а она все равно улыбалась.
— Потому что это того стоило.
— Я не понимаю.
— Ты только посмотри. Я знаю Симона уже полтора года. Но таким счастливым еще никогда не видела.
Штерн заметил, как Борхерт помахал ему, и подумал, сможет ли он когда-то посмотреть на мир глазами Карины. Они были вместе всего дней десять, когда он объявил, что хочет расстаться. Прежде чем успеет по-настоящему влюбиться в нее. Когда Карина на прощание нежно коснулась его щеки, Штерн узнал о себе нечто важное. В тот момент он понял, что ему не хватает того жизненного фильтра, который помогает Карине выключать негатив в самой ужасной ситуации и даже находить розу на краю поля битвы.
Сейчас он снова видел это свечение в ее глазах, мельчайшие морщинки от смеха. Для Карины в этот момент не существовало никаких преступников, никакой опухоли мозга и никакого федерального розыска. Она радовалась счастливому мальчику, который впервые в своей жизни танцевал на дискотеке. Штерну, наоборот, становилось все грустнее. Он жалел ребенка, которого никогда не будут ругать за то, что в субботу он слишком поздно придет домой с танцев, потому что целовался на дискотеке со своей первой любовью.
Тут началась новая песня, которая больше подходила к его негативным мыслям, — сейчас уже меланхолические струнные звуки баллады наполнили зал.
— Эй, это же ваша песня! — ухмыльнулся Борхерт и исчез за ионической декоративной колонной. Через секунду послышалось шипение, и белый туман из дым-машины заволок танцплощадку.
— Круто! — воскликнул Симон и сел на пол. Из искусственного облака виднелись только его светлые вихры.