— Это называется черенковское излучение, — сказала Катя, улыбнувшись; то, что она не стала язвить или грубить в ответ меня, конечно же, обрадовало, — скорость света в разных средах неодинакова. Гамма излучение выбивает из вещества быстрые электроны. И скорость этих электронов может превышать фазовую скорость света в воде. Поэтому, когда они движутся, возникает нечто вроде ударной волны. Отсюда такой эффект.
— Стоп. Это значит, что вода радиоактивна? — спросил я.
— Донные отложения в коллекторе, — пояснила Катя, — мы сейчас проходим самый зараженный участок. Перед выходом на поверхность эффект постепенно сойдет на нет.
Так и случилось. Когда пахнуло свежим воздухом, призрачное тревожное свечение исчезло. Я еще никогда в жизни так не радовался скупым звездам, высыпавшим на все еще подсвеченным градиентом заката неожиданно высоком небе.
Становилось прохладно. Я даже опасался заморозков. Долго сидеть в неподвижности, обдуваемым ветром в выстуженной резиновой лодке — так себе удовольствие.
— В рюкзаке — химические нательные грелки, и утепленные куртки, — словно услышав мои мысли, сказала Катя, — достань по комплекту, себе и мне. Хорошо?
Она все так же сидела возле двигателя. Руля у лодки не было — она управлялась поворотом самого винта. Я полез в рюкзаки и достал то, что она просила. Нательные грелки были мне знакомы по зимним вылазкам с поисковиками, но эти были какие-то особо продвинутые: тонкие, но с большой площадью.
— На сколько грелок хватит? — спросил я, протягивая комплект Кате.
— Часов на двенадцать, — ответила она, — сейчас не особо холодно. Реакция будет идти медленнее.
Внушительно. Значит, не замерзнем, даже сидя неподвижно.
— А долго нам плыть? — продолжал я, пристраивая на торсе грелку, и надевая поверх теплую куртку.
— Если не тормознут до МКАДа, то, надеюсь, часов двенадцать. В нашем деле непредсказуемость — серьезное преимущество. Вряд ли какому аналитику придет в голову, что мы будем достаточно наглыми для того, чтобы долго бегать по реке. Но посты могут выставить, на всякий случай.
Я мрачно улыбнулся, глядя на приближающуюся светящуюся гирлянду первого Бесединского моста.