Словом, Сталин становился явлением всемирным, и мне нравилось это.
Правда, перед самым сталинским юбилеем я испытал недоумение, чтобы не сказать – сомнение, возникшее, когда в Болгарии разоблачили агента югославских фашистов Тито-Ранковича Трайчо Костова. Процесс над ним подробно освещала газета. Из неё я узнал, что все сообщники Костова признали себя виновными. А он не признал. Костова приговорили к повешению. «Приговор приведён в исполнение», – писала «Правда» 16 декабря 1949 года. И рядом напечатала письмо Костова, в котором он кается, что морочил голову следствию, согласен с обвинением и просит его простить. «Для чего ж тогда нужно было его срочно вешать? – думал я. – Не лучше ли было сперва дать ему зачитать это письмо?» Очень сильное взяло меня сомнение: так ли обстояло дело, как его представляют? (Через много лет я прочитал, что в камере смертников Трайчо Костова посетили высокопоставленные болгарские партийцы. Обречённого на казнь заверили, что его помилуют, если он обратится с просьбой об этом к генеральному прокурору. А заодно и что-то из обвинения признает. Костов поверил. Болгарские газеты печатали факсимиле его письма. Наши же о правдоподобии не заботились!)
Сомнения – путь к неверию. У меня он оказался весьма извилистым.
До сих пор не могу найти рационального объяснения тому, что задолго до посещения стадиона, слушавший только футбольные радиорепортажи Вадима Синявского, я болел за команду ЦДКА. Как услышал это название, так оно и легло мне на сердце: я радовался победе ЦДКА над любым другим футбольным клубом и огорчался любому поражению ЦДКА.
Вот так же, как полюбилось мне слово «ЦДКА», воздействовало на мою душу имя венгерского коммуниста, он был министром иностранных дел – Ласло Райк. Опять-таки не могу рационально объяснить, чем именно оно мне понравилось – понравилось и всё тут. Полюбилось. И вдруг читаю в газете, что Ласло Райк арестован, что он был агентом югославских фашистов Тито и Ранковича.
Это меня как кипятком ошпарило. Мой возлюбленный венгр оказался фашистом. Мечтал свергнуть в Венгрии народно-демократическую власть. Его приговорили к повешению. И повесили 15 октября 1949 года.
Трудно было с этим смириться, но пришлось. В конце концов, какое я имею право сомневаться в справедливости приговора будапештского суда?
И вот через два месяца вешают Трайчо Костова, в справедливости приговора которому я очень сильно засомневался.
И сразу же вспомнил Ласло Райка: что если и с ним поступили так же. Тем более что обвинения обоих были очень похожи. И наши газеты писали, что агентура Тито и Ранковича проникла на руководящие посты во всех странах народной демократии.