После этого собрания староста Динко Пыржикозинов надулся, стал важничать, напустил на себя серьезный вид. По его словам, начальник околийского управления вызвал и отчитал его за то, что он разрешил провести это собрание.
— Не хочу, чтобы мне из-за вас опять намылили голову, — говорил он сердито.
Поэтому на следующий вечер, когда сельский комитет собрался, чтобы определить повестку дня, Делчо Пенкелеров, член БЗНС[9], закусил губу.
— Как думаете: разрешат нам провести собрание, — робко спросил он.
— Как не разрешат?
— Сам знаешь… Староста дуется…
— Жанката был у него сегодня утром, они разговаривали, — как-то неопределенно, робко заявил Янко Филипов, один из трех беспартийных членов комитета.
— Разговаривать не запрещено… — съязвил Мандьов. — А староста, как миленький, разрешит собрание…
— Он может вызвать полицию…
— Ты выставь против него пятьсот человек, — заметил Минчо Чичоянев, — а он, если хочет, пусть приводит хоть все околийское управление…
— Не пятьсот, тысяча придет! — сказал Пенкелеров.
— Хватит переливать из пустого в порожнее! — прервал их Мандьов. — Завтра подаем заявление от имени сельского комитета и все! Повестка дня… это… разобраться там насчет Ялынкории. Получит Жанката свое или не получит…
— Ни черта не получит! — крикнул Минчо Чичоянев. — Мало ему, что награбил столько земли, так еще и плати ему…
— А как с общинной землей? — спросил Делчо Пенкелеров.
— Общинная, необщинная — никакой платы…
— Хорошо. Значит, пункт первый — это аренда. А дальше?
— А дальше — прочие вопросы. У кого что на сердце, пусть о том и скажет…
Весть о собрании полетела из уст в уста.
— Завтра… в школе…
— Знаю, знаю!
— Подлец! Грабитель… Погоди, погоди ты!
— А староста хотел запретить собрание.
— Кто? Пыржикозинов? Как бы ему это боком не вышло!
— Слыхали?.. Жанката ходил к Вылко… хотел его подкупить…
— Мерзавец! Он думает, что Вылко — это продажный земледельческий депутат при сговористах. Сунешь ему в руку две скумбрии — и готово! Не тому богу он молится…
К Вылко и к Мандьову заходили демократы, земледельцы[10], радикалы.
— Ты, — говорил твердым голосом Иван Караманов, бывший когда-то демократом, — ничего не должен бояться… В борьбе против этой гадюки Жанката мы с вами — иначе он нас задушит, будь он проклят…
— Мы были у Пыржикозинова, — каким-то торжественным тоном сообщил Гочо Митин, бывший до девятого июня земледельческим депутатом. — Слушай, сказали мы ему, мы тебя выдвинули, мы тебя и снимем, чтоб хорошо знал это. Не разрешишь провести собрание — конец и твоей службе, ясно? Мало нам было, что восемь лет грызли нас сговористы, так теперь и вы! Так ему и сказали, вот, и Гена был. А он: так, мол, и так, из околийского управления пришел строгий приказ: никаких коммунистических собраний. Ага-а! говорим, значит, если против интересов этих шакалов, то коммунистическое, так что ли? Ладно, будем знать, кто чего стоит…