— Вера.
— Да?
— Ты не сердишься на меня?
— За что?
Он застегивал жесткие белые манжеты.
— Хотел бы я, чтобы все уже было позади.
— Вечером оно и будет позади.
Она поставила воду для кофе. До него донеслось шипенье газовой горелки и бульканье воды. Обычно Томаш сам готовил себе ранний завтрак, и этот звук никогда не привлекал его внимания. Теперь же ему казалось, будто из огромного воздушного шара медленно выходит воздух и шар опускается все ниже и ниже. Стоя в корзине, он со страхом глядел на раскинувшуюся внизу землю. На макушки деревьев, подымавшиеся навстречу ему подобно стальным пикам, готовые каждую минуту нанести слабеющему баллону смертельный удар. Когда-то он зачитывался Жюлем Верном и мечтал облететь на воздушном шаре всю землю. Он представлял себе, как под ним проплывают океанские дали и с одной стороны белеет царство вечных льдов, а с другой извергаются вулканы огненной Суматры.
«Я буду путешественником», — сказал он Мартину Гальве, своему двоюродному брату, вместе с которым они играли во дворе старого братиславского доходного дома. Они перевертывали урны, садились на них верхом и воображали, будто свистящие ракеты несут их прямиком на Луну. Он не имел тогда ни малейшего представления о том, как выглядит настоящая ракета, но этого не знал даже его отец, хотя работал на почте и, уж конечно, знал мир, потому что каждый вечер разбирал дома почтовую корреспонденцию и позволял Томашу полюбоваться марками со всех концов света, погашенными штемпелями с чудесными названиями городов. Например, Бильбао.
«Где это — Бильбао?»
«Бильбао в Испании», — отвечал отец.
«А где Испания?»
«Далеко, — отвечал отец. — На юге. Там бывают бои быков».
Томаш заинтересовался.
«А зачем там бои быков?»
«Да просто так, — сказал отец. — Для забавы. Люди забавляются, когда течет кровь».
«И в Бильбао тоже бывают бои быков?» — спросил Томаш.
«Не знаю, — сказал отец. — Наверное. Раз Бильбао в Испании, так должны быть».
«Я буду путешественником», — сказал Томаш Мартину Гальве.
«Фантазер, — посмеялся над ним Мартин, который был старше его на два года. — Наш брат не может быть путешественником».
«Почему?» — обиделся Томаш.
«А потому, что это нам не по карману. Нет денег, нет корабля, нет воздушного шара».
«Нет, корабль есть, — защищался Томаш. — Я видел корабль. Он стоит на Дунае, и на нем продают мороженое».
«Фантазер, — снова сказал Мартин. — Раз на нем продают мороженое, значит, он не может быть кораблем. Правда, когда-то, — продолжал Мартин, — это был настоящий корабль. Мой отец рассказывал, он плавал к тому берегу, тогда еще туда трамвай ходил, и люди на нем ездили на футбол, потому что там был стадион, на котором играли наши».