В зале прошумело, затем все стихло; разбуженные старички, приходившие сюда погреться, переглядывались, два человека в заднем ряду поднялись и демонстративно покинули помещение. Часы на соседней башне пробили восемь.
— Поскольку вопросов к присутствующему здесь лектору нет, — сказал инспектор, — то благодарю вас за участие, можете расходиться.
В зале осталось четверо: кроме меня и инспектора, еще мужчина в зеленой форме лесника и учительница.
— Вы были великолепны, — сказала она. — Я бы слушала вас до утра.
— Да, — сказал инспектор, — три дня назад у нас выступал маэстро Помпелини, но тут нет никакого сравнения.
— Не напоминайте мне о нем! — плаксивым тоном прервала его учительница. — Пожалуйста, не надо! Я и имени-то его слышать не хочу. Неужели непонятно — слышать больше о нем не желаю.
Лесник погладил свою густую холеную бороду и медленно выговорил:
— У каждого человека есть своя мечта. Великая мечта. Приснится, к примеру, олень-двенадцатилеток, а потом наступает утро. Обыкновенное мерзкое утро, холодное, туманное, и единственная причина для пробуждения — надежда, что сон вернется…
— Маэстро Помпелини оставил мне свой автограф, — перебил его инспектор, вытаскивая из кармана маленький блокнотик. — У меня их тут несколько, этих автографов. Два поэта, один районный руководитель и маэстро Помпелини.
Учительница отерла новые слезы.
— А кто он, этот ваш маэстро Помпелини? — спросил я.
— Трудящиеся заслуживают наилучшего развлечения. — Инспектор слегка покраснел. — И почему бы нам не дать им его, правда?
— Да, конечно, — согласился я.
— Шуметь нельзя, — ни к кому не обращаясь, произнес лесник, — а то спугнете. У него чуткий слух, он все время настороже. Может, слышит даже, как трава растет.
— Жулик он. — Учительница наконец совладала со своим голосом. — Я бы просто запретила такие представления. Он вытащил кролика у меня из портфеля. Только сунул руку — портфель был у меня на коленях — и вытащил кролика, живого, настоящего. Такая нелепость.
— Это факт. — Инспектор обратился ко мне: — Вот написали бы вы в газеты! Публично осмеять трудящуюся женщину, да еще воспитательницу! Скажите, хорошо ли это?
— Да, то есть нет, нехорошо, — смущенно пробормотал я.
— Вот вы объясните, товарищ, — продолжал инспектор, — как это возможно, чтоб в портфеле нашей коллеги учительницы ни с того ни с сего обнаружился заяц?
— Кролик, — поправила его учительница.
— Простите, кролик. Вот подпись. — Инспектор помахал у меня перед глазами своим блокнотиком. — Маэстро Помпелини. Явился бог весть откуда, и имя-то какое-то чудное, и сразу шасть рукой в этот…