— Ника, это твой муж? — с оттенком лёгкой иронии спросил Илья.
Мы с Костиком ответили одновременно:
— Нет!
— А тебе какое дело?
— Это твой парень? — Илья обращался исключительно ко мне, игнорируя Костика.
— Нет.
— Брат?
Я только покачала головой. Костик схватил меня за руку. Подтянул к себе, задев пальцы в гипсе, и я вскрикнула от боли. А потом всё случилось очень быстро.
Короткий резкий удар — и Костик держится за нос, а из-под ладони сочится кровь. Зато меня отпустили, и, баюкая кисть, я прижалась к стене. А моя впечатлительная обычно мама даже не пикнула и только резво сбегала на кухню за бумажными салфетками, которые всучила Костику. А Илья стоял, потирая костяшки пальцев и улыбаясь.
— Чувак, ты оборзел!
— Не трогай Нику.
— Она что, твоя, что ли?
— Она сама своя. Я так понимаю, у тебя на неё никаких прав.
— Побольше, чем у тебя!
— Эй, а ничего что вы меня тут делите при мне? — разозлилась я.
— Прости, не терплю наглости, — улыбнулся персонально мне Илья. — Я тебя проводил, теперь мы уходим.
— Ты уходишь, лошара, это да! — прогундосил Костик из-под ладони. — Сука, ты мне нос сломал…
Я устало опустила веки. Господи, за что ты мне послал Костика, скажи, пожалуйста! Чем я перед тобой провинилась? Илью я, считай, потеряла несколько минут назад, он больше никогда не посмотрит на меня глазами, в которых зажигаются звёзды… Пришёл проводить и наткнулся на агрессивного не пойми кого… Как жалко, что Костик припёрся сегодня! Но ничего не поделаешь, поражения надо принимать стойко.
Я оторвалась от стенки и сказала почти весело:
— Я бы предложила вам выпить чаю, но, боюсь, что слишком устала для компанейских посиделок.
— Мы, — Илья выразительно посмотрел на Костика, — уже уходим. Отдыхай и поправляйся, обязательно возьми больничный, поняла?
— Ага, — буркнула я, наблюдая, как Костик бычится. Уходить ему не хотелось от слова совсем. Наверное, думал, что я буду за ним трепетно ухаживать и прикладывать лёдик к носику. Не буду. И не сделаю ни единого движения, чтобы не поощрить. Хотя сейчас самое главное — чтобы мама молчала. С неё станется заступиться за бедного-несчастного поражённого… Жалостливая она.
Когда мужчины всё-таки ушли, я со стоном сползла по стене на пол и закрыла глаза. За что, ну за что мне всё это… Мама тронула меня за плечо и сказала своим обычным мягким голосом:
— Пойдём на кухню, ужин уже остыл, но я его подогрею.
— Мамуля, можно, я тебе попрошу?
— Конечно, милая.
— Не приглашай больше Костика. Никогда!
— Да я уж поняла, поняла… Пойдём.
И мы пошли на кухню. Моя понимающая и всепрощающая мамуля имеет право знать, что пережила сегодня её непутёвая дочь.