— Это из-за вчерашнего? Я не хотел. Я разозлился…
Я снова опустила взгляд, рассматривая узор ковра под ногами. Ладонь осторожно скользнула вдоль щеки, взъерошила ёжик волос, обняла мою голову.
— Прости. Слышишь? Прости. Я больше не буду. Честное слово.
Врёшь ты всё. Будешь. И не раз, если представится возможность.
— Послушай меня, детка. Я правда больше не буду. Посмотри мне в глаза.
Искренний взгляд. Неужели, не врёт?
— Ты нужна мне. И я больше не буду тебя обижать или делать что-то против твоей воли. Только не молчи… Договорились?
С трудом, словно мышцы были чужие и не желали меня слушаться, я кивнула. Борьба тела и разума окончилась победой разума. Или сердца, как знать. Но мне хотелось услышать определённые слова, и я их услышала. Антуан взял меня за руку, тихонько потянул вверх, вставая:
— У меня есть для тебя подарок. Пойдём.
Ну вот, опять начинается размахивание кредитной картой! А ведь всё было так хорошо несколько секунд назад… Он привёл меня в коридор, поставил перед зеркальным шкафом, и я вгляделась в своё отражение — бледная девочка, худышка с большими глазами, с веками, тронутыми синевой от полу-бессонной ночи. И Антуан сзади — высокий, красивый, стильно одетый… Плебейские джинсы смотрелись на нём просто ах! И футболка с принтом, а на плечи накинут свитер рукавами вперёд… А взгляд острый, нерешительный, но смотрит с надеждой.
Пошуровав в кармане, Антуан достал что-то мелкое и примерил мне на грудь. Цепочка с кулоном. Серебряные. Тоненькая цепочка, а на ней подковка.
— Нравится? — застёгивая на шее цепочку, спросил маркиз. Я кивнула. Боялась, что будет что-то дорогое, а тут просто маленький ништячок.
— Я выходил за круассанами, купил газету, и вот это мне попалось на глаза. Решил, что ты обрадуешься…
— Спасибо, — тихо ответила я, трогая пальцем подковку. На удачу…
Антуан развернул меня лицом к себе, прижал, заставив поднять голову. В его глазах светилось нечто, чего раньше я не замечала. И сейчас не поняла, что это. Какое-то новое выражение, которого я ни у кого не видела. Мне вдруг показалось, что он начал привязываться ко мне, и я испугалась. Нет, не надо, Антуанчик, прошу…
— Понимаешь, я не знаю, как с тобой обращаться. Я отвык. Я общаюсь со всякими наташами, и мне так легче: заплатил и делай что хочешь… А ты не такая. Ты меня простила?
— Простила.
Я опустила голову, прижалась щекой к его свитеру, ощущая мягкость кашемира и слыша гулкие частые толчки сердца. Как тогда, в душе, остаться бы вот так навсегда в этом коридоре, в сильных, тёплых руках, с дыханием в волосах, зная, что всё хорошо здесь и сейчас…