Мы не договорили в тот вечер. Алессандро никому не сказал о записке, с помощью которой меня выманили с праздника, но сам о ней наверняка не забыл, так что я съежилась в ожидании допроса. Вместо этого он бережно взял мои руки в свои. Ладони у него были теплые:
– Как вы, Джулия?
Мне было совестно взглянуть ему в лицо.
– Уже лучше, спасибо, – буркнула я.
– Вижу, вы обзавелись оружием? – спросил он с легкой усмешкой. Тренированный взгляд сыщика, конечно же, заметил кинжал, который я с той ночи постоянно носила при себе. Больше никто не сможет застать меня врасплох!
Возмущенно вскинув голову, я наткнулась на ободряющую улыбку:
– Мне нравится ваш боевой настрой.
Странно, и почему я раньше думала, что улыбка ему не к лицу?
Желание все рассказать вспыхнуло во мне с новой силой, но внезапно в соседней комнате послышался шум, приглушенные ругательства, быстрые шаги – и на площадку, словно вихрь, вылетел Рикардо:
– У «Ферроньеры» проблемы с таможенниками, так что мне нужно срочно ехать на Дито! – выпалил он. Крикнул, свесившись с перил: – Эй, Фабрицио, готовь лодку! Джули, ты собралась?
Если бы я могла придумать хоть одну причину, чтобы отложить отъезд! Но все мои вещи так и остались в доме Арсаго, собирать было нечего.
– Я сегодня еще не виделась с тетей.
Коротко поговорив со служанкой, я направилась в тетушкину спальню. Рикардо тоже выразил желание повидаться с больной, и Алессандро отправился с нами, так что в комнату мы заявились втроем. Подойдя к алькову, я поправила подушки в изголовье, с жалостью отметив, что за ночь у Ассунты еще больше осунулось лицо, коричневые тени под глазами стали глубже. Двое мужчин, неловко замешкавшись, остались стоять у порога. Медленно повернув голову, Ассунта в упор посмотрела на меня. Темные глаза на восковом, исхудавшем лице горели так, будто вся ее жизнь сосредоточилась в них. На один миг в ее взгляде мелькнуло узнавание, но потом она испуганно покосилась на две высокие фигуры, маячившие поодаль.
– Это Рикардо и дон Алессандро, тетя, – мягко сказала я. – Ты же их помнишь?
Сглотнув, она снова молча перевела взгляд на меня. Слабой рукой показала на ларец, стоявший на столике рядом с кроватью. Тот самый ларец из полированного ореха, с которым она встретила меня в первый день.
– Тебе… от матери… возьми. – Было видно, что каждое слово давалось ей с большим усилием.
Я растерялась. Взять его с собой? Зачем он мне? Насколько помню, в нижнем отделении лежали кое-какие драгоценности, оставшиеся от Беатрисы Граначчи, а в верхнем – всякие склянки для красоты, в том числе ненавистные белила, пользоваться которыми я теперь избегала. Я не понимала, что означал этот жест. Донна Ассунта все-таки признала меня членом семьи? Или ей было так важно, чтобы я не ударила в грязь лицом среди важных гостей дона Арсаго? Учитывая непреклонный нрав нашей тетки, с нее сталось бы восстать из гроба и проследить, чтобы я не опозорила род Граначчи неподобающим видом.