Через двадцать минут он покидал тренажерный зал потный, утомленный и все еще неспокойный. Как же он хочет овладеть ею! Прямо сейчас, во всех возможных позах. Возможно даже извращенно. Чтоб только стереть это строптивое выражение с ее лица. Да, сейчас она на него смотрит иначе, но неприязнь в ее глазах выводит его из себя. Не так она должна смотреть на него, не так!
— Все готово, Антон Максимович, — встретила его горничная у двери в ванную.
Отвечать он не стал. Молча прошел мимо. Быстро скинул одежду и погрузился в приятно горячую воду, с легким ненавязчивым ароматом. Когда вода дошла до области сердца, Антон остановился. Дальше нельзя — дополнительная нагрузка ему ни к чему. Осталось засечь двадцать минут и постараться максимально расслабиться.
Только вот именно расслабиться и не получалось. А всему виной была все та же массажистка. Лежа в теплой воде и чувствуя, как та постепенно остывает, Антон представлял себе, как она мастурбировала, как водила своими тонкими и такими сильными пальчиками по влажным губкам, как теребила свою горошину, которая, оказывается, такая приятная на вкус. Как она стонет и извивается, как томно прикрывает глаза и облизывает губы…
— Черт! — закончилось все настолько мощной эрекцией, что пришлось помочь себе рукой.
Принял, называется, ванну!
Антон покинул остывающую воду и с остервенением принялся натирать себя жестким полотенцем. А в голове его уже зрел план, что он устроит завтра этой Даше. И по мере созревания плана, губы его растягивались в довольной ухмылке.
После болезни первый рабочий день показался Даше неожиданно тяжелым. Она прямо вздохнула с облегчением, когда вышла из поликлиники на улицу и вдохнула полной грудью все еще прохладный, но уже пахнущий весной воздух.
Вчера она все же заставила себя навести порядок в квартире, зная, как приятно ей будет сегодня возвращаться в чистоту, а не в царство пыли.
По дороге домой, Даша заглянула в супермаркет, накупила всякой всячины, решив побаловать себя сегодня чем-нибудь вкусненьким. Подчиняясь настойчивому требованию Антона, она отменила всех частных пациентов. Осталась разве что баба Катя из соседнего дома. Но ее Даша просто не могла бросить. У старушки и родственников-то не было, только она к ней и приходила. Продукты иногда покупала, да массаж делала, после которого той становилось значительно легче. Впрочем, у бабы Кати все же был сын, только вот помощи та от него видела как от козла молока. Напротив, тот еще и умудрялся сосать из нее деньги и пить на мизерную пенсию. И это вместо того, чтобы ухаживать за престарелой и немощной, в общем-то уже, матерью. Гад какой-то! Соседи бабы Кати поговаривали, что имелись у той и другие родственники, только вот Даша никого из них ни разу не видела.