Остановился Егор лишь на лесной поляне, понимая, что с телом его творится что-то неладное. Резкая боль скрутила его и согнула пополам. Как оказался на карачках, даже не понял. Только, прямо так и рванул в лес, да с такой скоростью, что ветер свистел в ушах.
Он даже не запыхался, когда резко затормозил и лес прорезал пронзительный вой. Волки?! И только тут он понял, что сам же и издал этот звук. Опустил взгляд и разглядел лапы, покрытые бурой, отливающей рыжиной, шерстью.
Так Егор первый раз обернулся, когда ему исполнилось четырнадцать. Тогда он пробыл в лесу три дня, наслаждаясь вновь обретенными навыками. Ему нравилось все – во сто крат усилившиеся слух и обоняние, скорость, свобода… Он учился выслеживать добычу, подкарауливать ее и бросаться из засады. На крупных зверей не нападал, инстинкт подсказывал, что мал он еще, да и в одиночку вряд ли справиться. Но зайцев отлавливал лихо и лакомился их свежем теплым мясом.
Он четко осознавал, что остается человеком, но в волчьей шкуре. Еще он понимал, что зверем быть гораздо удобнее. Нередко слух улавливал других волков, но желания приблизиться к ним Егор не испытывал, хоть и знал точно, что те тоже чувствуют чужака на своей территории и ведут себя настороженно, выжидают.
Он почувствовал, когда пришло время возвращаться. Снова потянуло к людям, к бабушке… Как она там? Волнуется, наверное.
На рассвете из леса выходил совершенно голый и резко повзрослевший подросток. К дому пробирался, прячась в кустах, если замечал на горизонте кого-нибудь из односельчан.
Бабушка уже не спала, ждала его на кухне.
– Знала, что сегодня вернешься, – заговорила она будничным тоном, когда он вышел из бани, смыв с себя запах зверя. – Полнолуние закончилось… Завтракать будешь?
Нет, голода он не испытывал, во рту еще до сих пор сохранялся привкус свежей крови. А вот поговорить с единственным человеком, который мог ему все рассказать, необходимость назрела.
Про своих родителей Егор знал только, что уехали они, едва он родился. Как-то говорить об этом у них с бабушкой было не принято. Видел Егор, что тоскует она, замечал, как по вечерам подолгу смотрит на их фотографию, но вопросов не задавал. Да и не помнил он их, а бабушку любил больше всех на свете. Она была его семьей.
Но сейчас он почувствовал потребность узнать всю правду.
– Расскажи мне о маме с папой, – попросил он.
Бабушка даже не удивилась такому вопросу, лишь вздохнула тяжело. Видно, до сих пор это ранило ее, не позволяло забыть…
– Ох, Егорушка… Вот и пришло время все тебе рассказать. Как бы я не оттягивала этот момент, а жизнь берет свое, – она опустилась на стул напротив внука, подперла рукой щеку и внимательно посмотрела на него усталыми глазами, словно все еще колеблясь. – Мамка твоя, моя Леночка, повстречала папку, когда едва ей исполнилось восемнадцать. Совсем девчонка еще была… Вернее, пацанка, – грустно улыбнулась она, и взгляд ее заволокли воспоминания. – Все с мальчишками местными бегала, с девчонками и не дружила вовсе. А как повзрослела, да поняла, что уже неприлично с пацанами гуртом ходить, стала все больше уединяться, в лес захаживать. Там она и встретила Ивана. Он выследил ее, нашел по запаху, потому как предназначалась она ему.