— Объяснишь, что нужно делать?
— Смотри, — тихо произнесла она, — берешь вот эту трубочку, обматываешь ленточкой и вставляешь вот в эту трубочку, — все, что рассказывала, она показывала на деле. Так ловко у нее получалось, что я залюбовалась. Еще мне понравились ее руки, с тонкими длинными пальцами. — … А потом привинчиваешь крышечки с обоих концов. — Она протянула мне готовое изделие, назначение которого оставалось для меня загадкой.
Я вертела в руках длинную тонкую трубочку, не зная, что с ней делать
— Таких трубочек за день ты должна сделать двести, иначе… выпишут штраф. Три штрафа — и наказание…
— Какое? — так же тихо спросила я, потому что голос девушки к концу фразы превратился в шепот.
— Не знаю, — потрясла головой она. — Светлана меня зовут, — и снова принялась крутить палочки.
Я догадалась, что палочки нужно складывать в коробку, что стояли возле каждой женщины. Остальные не обращали на нас со Светланой внимания, безостановочно работая пальцами. Я оглянулась и поймала на себе суровый взгляд Иваны. Вот злыдня! Так и будет следить за мной?
— А что это? — все-таки рискнула опять спросить у Светланы, кивая на коробку с трубочками.
— Коктейльные палочки, — быстро ответила она. — Ими пользуется верхушка.
Вот как? Я должна накрутить двести палочек для коктейлей? Боже мой, куда я попала?
К тому времени, как Ивана стала выгонять всех на обед, я не чувствовала кончиков пальцев. Спина жутко болела от того, что руки приходилось постоянно держать на весу. Долго на корточках просидеть не смогла и вынуждена была опуститься на холодный каменный пол, от этого и неподвижности ужасно замерзла.
Обеденная комната была смежной с той, в которой мы работали. Готовили там же. Длинный стол уже накрыли, женщины суетливо рассаживались за ним на длинных лавках, а я пребывала в каком-то ступоре, плохо соображая.
— Пойдем, — Светлана взяла меня за руку и повела к столу. — Первый день всегда тяжело.
— А потом? — тупо спросила я.
— Потом тоже тяжело, но привыкаешь, — улыбнулась она, отчего лицо ее стало красивым. Огромные глаза засверкали, на щеках заиграли ямочки. Я залюбовалась ею, а она торопливо начала хлебать остывший суп, откусывая маленькие кусочки от ломтика хлеба. — Ешь, а то не успеешь, — не глядя на меня, проговорила она, не переставая работать ложкой.
Сколько же тут времени отводилось на обед? Доесть то, что с трудом можно было назвать супом, такой он был водянистый, я не успела. Ивана вновь погнала всех работать. Делала она это грубо. Дай ей плеть, так она начнет хлестать нас.
В этом подвале делали все: и стирали, и сушили, и гладили… Группа женщин занималась пошивом одежды. Тут же заготавливали мясо впрок. На это я не могла смотреть, как женщины разделывали туши животных и варили мясо в огромных котлах. Кости отдавали в столовую. Видимо из них нам и готовили еду.