– Нам все сгодится, не кидать стать! На раковорскую добычу рассчитывать нечего!
Теперь лошади были все, счетом даже одна лишняя, не хватало только хозяина.
Олекса нашелся к вечеру второго дня. Спасло его то, что упал он недалеко от того места, где убили Михаила Федоровича. Разрывая тела, ища посадника, ратники стащили дохлую лошадь и под ней обнаружили вдавленного в снег и недвижимого, судя по шелому и кольчуге, русского.
– Ай боярин?
– Не, из купцов, видно!
– Ну-ко, глянь!
Перевернули Олексу вверх лицом. Он глухо застонал, не открывая глаз.
– Живой?
– Куда? Это так, от шевеленья дух исходит!
– Мотри, мотри, живой!
– Чудеса! Понести нать!
Отдуваясь, мужики подтащили Олексу к костру, сняли шелом, кольчугу.
– Кончается купечь!
– Чур, кольчуга моя, я первый нашел!
– Погоди делить, может, и отойдет еще.
– Пить! – запросил Олекса.
Первый мужик поднес ему корчажку, вылил в рот несколько глотков.
Олексу тотчас вырвало на бороду и руки ратника.
– Эк тя! – недовольно поморщился тот, обтирая руки о снег.
– Куда его? Живой!
– Не! Помрет, видно. Видишь, нутро уже не примает!
– У него тамо все чисто отбито, где уж будет жить!
– Купец, а тоже душа христианская! Дай-ко, я его попою!
Ночь и следующий день Олекса был без памяти. Жизнь то угасала, то вновь теплилась в нем. Пришел в сознание – все плыло: небо, тучи, лица стоящих мужиков.
– Кто будешь, как звать-то?
Он назвал свою сотню.
– Олекса, купца Творимира сын… Славенского конца.
Его вновь потянуло на рвоту, и сознание замглилось.
В следующий раз, придя в себя, он увидел склоненное над ним лицо Радька.
– Жив?
– Станята где?
– Тута я, живой! А Микиту убили.
– Микиту убили… убили… – с каким-то безразличным удовлетворением повторил он. – Микиту убили… – и закрыл глаза.
Радько нашел его, услышав, как выкликают имя Олексы и название сотни.
Приняв раненого, строго спросил:
– А бронь с него сняли где?
Мужики замялись было.
– Давай сюда! Не видишь, кто? За нами не пропадет!
– Угостили бы…
– Это можно.
Радько распечатал уцелевший бочонок меда и щедро напоил мужиков.
Тому, который нашел, сунул сапоги, снятые с мертвого чудина.
– В расчете?
– Не дешево за купчя?
Усмехнулся Радько, достал пару белок, доложил.
– Теперь подходяще!
Меч был у Олексы хорош – должно, потерял! Ну, мечей насобирали они со Станятой целых пять штук…
Три дня стояли на костях, подбирая раненых, зарывая трупы. Три дня воронье с карканьем слеталось на падаль. Три дня искали павших и не всех нашли. Пропали, как не были, Ратислав Болдыжевич и Данило Мозотинич, из бояр (а что простой чади, то один бог ведает!), так и не нашли тысяцкого Кондрата – верно, немцы с собой увели, в полон, а может, и погиб где, да ведь не перечтешь всех мертвых по кустам и оврагам! Собирали разбежавшихся лошадей, чинили телеги. Вереницей увозили раненых в Новгород. О штурме Раковора и Колывани нечего было и думать.