— Как мне вас просить? — сказала она мне. — Я даже не представляю, но верьте, всю жизнь буду благодарить!.. Оставьте меня! Оставьте, я больше не могу…
И чуть не заплакала, отвернулась и слезу смахнула, может, и не слеза, но рукой так провела по глазам. Обидно мне стало, что все так оборачивается. Мне и самому нехорошо как-то стало; за что же, думаю, я мучаю тебя… ведь и мыслей худых у меня нет, но как бы все это высказать? Отчего же вот так получается, когда по-другому должно быть.
— Не бойтесь меня, — говорю ей, — только выслушайте… не бойтесь, я ничего плохого не сделаю, а вот в этом городе, быть может, и человека другого нет, кто бы так хорошо о вас думал. Я как увидел вас, то сразу же и пошел за вами. Поверьте, сам бы рад уйти, и вас не мучить, и себя, но не могу. Если не верите, на колени стану. Я как подумаю о том, что вы уйдете и я не буду знать, где вы, и не смогу найти вас, у меня в глазах темнеет и голова дуреет. Скажите, где я вас могу найти, — и я сейчас же пропаду. Поймите меня…
Она внимательно меня слушала, вроде бы и не боится. А я говорил и на лицо ей глядел — до того оно прекрасное, до того желанное мне, что схватил бы ее в охапку и не отпустил бы вовсе. И как подумаю, что она может повернуться и уйти, то мне нехорошо делается, злость какая-то появляется, взял бы да и палец себе открутил или по голове стукнул себя.
— Я понимаю, — сказала она, подумав, — я все понимаю, но я замужняя… Что же теперь делать.
Эти слова ее мне прямо как ножом в сердце. И все равно мне, замужняя она или нет, ничего этого понимать не хочу.
— Нет, — говорю ей, — вы хотите меня обмануть.
— Нет, не обманываю я, — клянется, — поверьте — нет!
И тоже, как и я, разволновалась, щеки снова покраснели, глядит на меня умоляюще, губы даже задрожали. „Поверьте, — просит, — честное слово… замужем!“
— Нет, — говорю, — и все! Не может быть так!
— Но почему? Почему не может быть?!
— Не может, потому что… — Я не знал, что сказать. — Потому что я не хочу так!
Тут она впервые улыбнулась, приветливо на меня посмотрела.
— Чудак вы человек, — говорит. — Так это, так… И ничего теперь не поделаешь.
Тоскливо мне стало от нашего разговора, поверил я, что она действительно замужем. Да мне-то, впрочем, все равно, но не бросит же она своего мужа, не уйдет со мной.
— Пойдемте, — сказал я сердитым голосом, — я хоть провожу вас.
— Пойдемте, — согласилась она.
Я и этому рад, идем, разговариваем о том, о сем, она о себе — не особенно, ни имени не сказала, ни где работает. Но я уж и не напоминаю… О весне поговорили, о кино.