— Ну и что, что три, — я ей сердито. — Подумаешь… А зачем обманывать.
Тут она увидела, что я весь перемазан землей и глиной, отстранилась так от меня и говорит:
— Ну вот испачкались в грязи…
— В яму влетел, — отвечаю, а стыдно самому, но не отряхиваюсь. — Какая же это грязь… Это глина.
Она пристально так поглядела на меня и говорит:
— Пойдемте!
— Пойдемте, — согласился я. — Только мне кажется, что в этих местах вашего дома нет.
— Есть! Вот там…
И рукой вперед показывает. А там — одна лишь темнота. Где мы стоим, там хоть земля серебрится от дальнего фонаря, забор сереет справа и дом один различается. А впереди — только темень… Словом, оказалось, что дома внизу стоят, под косогором, а заборы огородные наверху, все шиворот-навыворот. Подошел я к забору, посмотрел. Внизу дома, окна кое-где еще светятся, речка тускло мерцает, голоса оттуда слышны и собаки брешут. И похоже, что там, внизу, тоже улица.
— Ну что, далеко я вас завела? — спрашивает онаменя. — Теперь дороги не найдете.
— Это Волга? — удивился я и на фонарь одинокий оглянулся. — Забрались мы не так и далеко, но с другой стороны… Пойдемте, покажете мне дом свои.
Повела она меня. На этот раз недолго шли, все вдоль забора, спустились в ярок какой-то, там только и лежат что две белые лесины — мосток, наверх поднялись — она рукой на дом показала. Тоже внизу стоит, окна черные и пустые, а от дома лай громобойный. Псина там черным клубком мотается вдоль стены.
— Считайте, что здесь я и живу, — говорит она мне и калитку открывает. — Но вы теперь все равно не поверите, так что — входите.
Что ж, входить так входить. Ступил я впереди нее на еле приметную дорожку и пошел. А пес, как учуял меня, цепь стал рвать и так кидается, что, слышу, хрипит, сам себя душит. Я даже думать ничего не мог, иду на него, как кролик на удава. Она, правда, догадалась вперед выскочить.
— Трезор! — кричит. — Трезорчик!.. Марш в будку!
Он ее послушался, поогрызался, но в будку полез и рычит оттуда… А она приговаривает и с двери замокснимает, здоровый такой замок, амбарный, да все никак справиться не может. Я бы помог, но чувствую, только руку протяну, Трезор меня тут же и схватит. Стою, жду, как только дверь открылась, я и вскочил. Трезор кинулся, но не успел — только зубами клацнул. Прикрикнула она на него, двери закрыла, и остались мы в полной темноте.
— В сенях света нет, — говорит она, — так что давайте руку… и в сторону не шагните — там подпол.
Рука у нее горячая, и крепко она меня схватила. Яи дышать забыл, не знаю, что и думать. А что можно думать, если темнотища, как говорят, хоть глаз коли, да подпол где-то рядом. Мы шага два ступили — доски, слышу, колышутся. Или пол на живую нитку положили, или… да бог его знает, что там под ногами.