Финниан горько усмехнулся:
– Займитесь-ка этим сами, а меня пристрелите, если хотите. Я не дам вам собой помыкать. – Презрительно глянув на старуху, он добавил: – И уж точно, одной из Химмелей.
Джеймс прочёл в его лице решимость, ничего общего не имеющую с простым упрямством, а уж меньше всего с тревогой за собственную жизнь. Этот юноша готов скорее умереть, чем следовать каким бы то ни было указаниям Аттика Арбогаста.
– Заставьте его силой! – потребовала баронесса, указав на стол.
Отсюда Codex Custodis видно не было, только выпуклое стекло, под которым он лежал в янтарной оправе. Книга находилась на расстоянии восьми шагов, однако Джеймсу казалось, что он чувствует в воздухе лёгкую пульсацию от книги.
Лицо баронессы исказилось от гнева.
– Да это просто смешно! Он смеет вам противоречить, Аттик! Это же мальчишка!
Одно мгновение казалось, что её слова возымеют на Арбогаста действие, ведь он не моргнув и глазом по одному её требованию только что прикончил пять человек. Вне всяких сомнений, к её пожеланиям он относился с уважением.
Но и его послушание имело границы.
Одним махом он оказался прямо перед Финнианом.
– Тебе охота умереть?! – спросил он. – Как серьёзно твоё намерение?
– Да идите вы к чёрту!
– Аттик! – резко одёрнула его баронесса, и на этот раз в её тоне прозвучала угроза. – Он нам нужен!
Арбогаст приставил свой револьвер к груди Финниана, и, осклабившись, спустил курок.
Словно удар кулаком, ощутил Финниан выстрел. Однако, когда его поразила пуля, он с удивлением почувствовал себя бодрее. Ещё в момент удара он осознал, что случилось.
Финниан рухнул на спину – верхнюю часть тела сковала немота, казалось, что это инстинкт самосохранения. Но это было не так.
На самом деле он умирал. Сознание на миг озарилось, он попытался собраться с мыслями, чтобы не потерять его снова, но лёгкие наполнялись жидкостью, дыхание прерывалось.
Но ничто не внушало ему страха.
Вместо этого он думал о Кэт. О том, в чём они друг другу признались тогда, в первый день в резиденции, после того как Кэт в течение двух недель считала его погибшим. А когда ему пришлось её опять покинуть ради вылазки в бастионы Мардука, он думал о ней всё чаще, подавляя сомнения и решаясь на преступление, чтобы стать своим среди врагов. Кэт была человеком, напоминавшим ему, кто он. Что он не один из тех, кто безоговорочно следовал за Мардуком, но тот, кто выдаёт себя за такового, тот, каким он на самом деле никогда не хотел бы стать. Преступником он себя никогда не чувствовал, даже в момент нападения на портал под оранжереей. Вполне вероятно, что подобный взгляд на вещи слегка простоват, но он всеми силами убеждал себя в том, что для победы над Академией никакая цена не может быть слишком высокой.