Так прошло несколько минут: хозяин молчал, я в душе дрожала. Что ему надо?.. Не знала, чего и ожидать: для деторождения я еще не созрела, в любом другом качестве я метху была не интересна в принципе!
Но он изумил…
— Сними это! — скорее почувствовала, чем увидела, как одна из рук хозяина коснулась грубой ткани капюшона. И… ужаснулась.
Нет! Только не снова встретить этот его взгляд. Взгляд, в котором меня впервые заметили, взгляд с любопытством, интересом… мужской такой, одобряющий, горячий. Судорожно сглотнув, почувствовала как хвост инстинктивно, выдавая мой страх, прижался к ногам. Так страшно, как в эти секунды мучительного размышления, мне не было со времен нападения верпанов. Но ослушаться?.. Это верная смерть.
Медленно, превозмогая сопротивление собственного тела, подняла руки, ухватила края капюшона и вознамерилась немного оттянуть его назад. Голова напряженно качнулась, отчего волосы немного сдвинулись и белоснежная прядь — наследие моего рода — выскользнула наружу. Одновременно она попала в поле зрения моего устремленного в пол взгляда и была подхвачена ладонью оказавшегося рядом мужчины. Задохнувшись от неожиданности и странности его поведения (он не выносил возможности даже случайного соприкосновения!) как зачарованная уставилась на широкую меднокожую руку, как-то неловко сжимающую мою прядку. Пальцы метха перебирали шелк моих волос, слегка поглаживая, и как-то рассеянно накручивая на указательный палец. Происходящее было невероятным!
Я могла ожидать чего угодно — грубости, насилия, жестокости, даже смерти! Но не мягкости от этого мужчины. Не интереса… Капюшон я так и не сдвинула, застыв на месте, и не дыша. Казалось, происходящее — сон. И… метх видимо очнулся!
Поскольку внезапно, словно опомнившись и осознав, что делает, резко замер, а потом отпрянул, стремясь отдалиться. Кожу головы обожгло болью — это, не утруждая себя выпутыванием пальцев из моих волос, метх отдернул руку. При этом приличный клок волос из меня вырвал. Не сдержавшись — зашипела от боли, забыв о капюшоне и прижав руки к груди. На глаза навернулись слезы.
— Убирайся! Как ты посмела, — зашипел хозяин, судя по тону ненавидя себя в это мгновение. — Это ваши проклятые арианские штучки. Не думай, что я поддамся этому отвратительному чувству. Вы — презренная раса.
Не помня себя от ужаса, боясь его гнева, я сорвалась с места, устремляясь дальше от мужчины. Выбраться из его жилого пространства я не могла, но стремилась спрятаться хотя бы тут…
Трое суток я прилагала немыслимые усилия, чтобы не высовываться. Три дня Гринод почти безвылазно провел в жилой части капитана, стремясь поднять ему настроение и помочь скоротать время перелета до цели. Все это время Кирен ни разу не обратился ко мне с приказом.