Я, конечно, надеялся, что остальные вещи не так враждебно настроены к европейской цивилизации. Впрочем, в доме было и немало европейских вещиц, так что мне было с кем поговорить.
Симпатичной оказалось табакерка. Она была изготовлена в Цюрихе, и мы с ней быстро нашли общий язык. Несколько лет назад Ашур-бек путешествовал по Европе и купил ее там. Поначалу он пользовался ею исключительно сам, но потом его сын Махир-бек «экспроприировал» ее. Он хотел выглядеть старше и важнее, и поэтому иногда рисовался с трубкой и дорогой табакеркой в обществе. Табакерка мне сообщила, что Махир-бек — прелюбопытный молодой человек, увлекается либеральными идеями, и, втайне от отца, посещал какие-то кружки.
Он проучился на финансиста и в настоящее время работал в Бакинском отделении Тифлиского коммерческого банка. Ашур-бек, естественно, собирался передать все свое дело ему, а тот же, иногда пользуясь доверием отца, отдавал деньги всяким подозрительным личностям и жертвовал на всякие проекты. При этом он любил красивую жизнь и часто посещал «Зимний клуб» — один из элитных увеселительных заведений в городе. Но по молодости это, конечно, можно простить.
После окончания учебы в Москве он вернулся в Баку — ему еще тогда было лет 21—22 — и по уши влюбился в одну армянскую куртизанку в «Зимнем клубе». Дело принимало нешуточный оборот и Ашур-бек отправил того на учебу в Париж. Махир-бек думал, выбирал — между юношеской любовью и Парижем — последнее перевесило, тем более что и отец с матерью прессинговали.
Он вернулся год назад. Куртизанка уже числилась в постоянных любовницах какого-то миллионера. Махир-бек иногда наведывался в Зимний клуб поиграть в карты, послушать музыку и пообщаться со слабым полым. Но он уже был умудрен опытом — в Париже куртизанки показали ему «настоящую любовь». Это здесь в России народ сентиментальничает. Потом объясню, что имею в виду.
После Парижа Махир-бек приехал совсем либерально, даже сказать революционно настроенным. Что интересно, как рассказывала табакерка, он тесно общался с русскими либералами и революционерами. До поездки в Париж он дружил с одним из молодых докторов, из местных, которого звали Шамси. Они говорили о необходимости пробуждения национального самосознания местного населения. Однако после Парижа Махир-бек был крайне разочарован в способностях местных мусульман поддержать революционное движение.
Как-то утром, когда в городе опять произошли стычки между азербайджанцами и армянами, Ашур-бек решил отправить семью в Тебриз, к своему брату, который там занимался скупкой ковров. Семья уехала, кроме Махир-бека. Вот тогда я и увидел, как последний пригласил домой несколько революционеров. Это были двое русских и Шамси. Они обсуждали дальнейшее развитие событий и свои планы в связи с этим — один из русских просил денег для изготовления листовок. Он считал, что межплеменные стычки дело рук царской охранки и надо немедленно остановить ее, для чего нужна активная агитация.