Меня поставили в гостиной, немка гувернантка по имени Хельга заботливо вытерла с меня пыль, и я засиял. Мне захотелось самому поиграть — увы, мы не можем это сделать. Теперь я ждал и думал — кто же будет на мне играть? Будут ли мною пользоваться только по праздникам или эти милые девушки будут учиться музыку. Соне пятнадцать, а Саре двенадцать лет. Бекский же наследник оказался зрелым молодым человеком 26 лет отроду, который проучился в Москве и Париже. Ой, только бы не начиналось с занятий по французскому — я подозревал, что девчонки могут изучать этот язык. Немецким они владели хорошо — поэтому очевидно и гувернантка была немкой.
К моему полному удивлению, дочери Ашур-бека посещали мусульманскую женскую школу, которая, кстати, находилась неподалеку от дома. Мне, конечно, захотелось бы попасть в эту школу. Тогда бы, наверняка, на мне играли каждый день.
Убранство квартиры Ашур-бека было вполне европейским, хотя в доме также было немало азиатских предметов, и мне было интересно познакомиться с ними. Однако мое первое знакомство с одним из таких предметов было не из легких. Это была семейная реликвия — тебризский ковер, изготовленный еще в восемнадцатом веке. Очень надменная вещица оказалась.
Я понимаю, что ковер был, конечно, ветераном — сколько всего он повидал на своем веку. Но проблема была в другом. Он все возмущался бакинской цивилизации, то бишь, европейской, по его понятиям. Ковер криво косился на меня — он, этот провинциальный отсталый половик (сударь, я готов был его уже так обозвать) не знал ничего про пианино. Все его познания насчет музыкальных инструментов сводились к каким-то национальным дудкам. Хотя, пардон, не буду я опускаться на уровень этого ковра и обзывать музыкальные инструменты. Так вот, его жалобы о привычках городских жителей касались, в первую очередь, манере не разувать обувь. Все эти христиане, говорил он, считающиеся себя цивилизованными, заходят в дом и заносят на своей подошве уличную грязь. И по их представлением, снятие обуви — провинциальная восточная традиция. Далее, он просто поливал потоком грязи все эти тлетворные российские традиции — женщины ходят без вуали, сидят вместе с мужчинами. Что больше всего беспокоило ковер, это то, что Ашур-бек, правоверный мусульманин, решил воспитать дочерей в европейском духе. Он отдал их в женскую мусульманскую школу — слыханное ли это дело, школа для девочек-мусульман. Это тоже мог придумать только местный бакинец — он назвал местного нефтяного миллионера Зейналабдина Тагиева, который и придумал эту «штуковину» — женскую школу для мусульманок.