– В любом случае, – превозмогая боль, прохрипела Герда, – у меня не было шанса. Слишком слабый дар…
– Раньше был слабый, – отмахнулась богиня и тут же «поддала жару», отчего у Герды просто-напросто захватило дух.
– Но сила не прибывает… – протолкнула она через охваченное агонией горло.
– Это точно, – кивнула Темная богиня. – Не прибывает. У других. Но твой Дар, Герда, особый и открывается он не так, как у других. Откройся он сразу, ты бы сгорела, как мотылек в пламени свечи. Вот он и приоткрывается понемножку. Каждый раз по чуть-чуть, но сейчас, если не умрешь, сможешь стать очень сильной колдуньей. Это все еще не предел. Максимум половина твоего потенциала, но по их меркам, сильный дар. Огромная мощь. Высший уровень, как у настоятеля или членов Большого совета.
– Какой смысл в этом разговоре? – вмешалась другая Герда. – Ты же знаешь, кинжал прошел в полудюйме от сердца. Ей не выжить.
– Возможно, что и так, – согласилась Неистовая богиня. – А может быть, и нет. Почему ты не блокировала его кинжал?
– Если бы блокировала, он прорвался бы мимо меня и убил Каро.
– Любовь? – хмыкнула другая Герда. – Нежность и страсть?! Слюни на подушке!
– Дружба, – призналась Герда не столько ей, сколько себе. – Всю жизнь до меня никому не было дела… и вдруг…
– Ты думаешь, она останется твоей подругой, когда выяснится, что ты всего лишь наемница, расходный материал?
Вопрос не праздный. Скорее всего, так и случится, если Герда переживет эту ночь, если кризис ее не убьет. Но она спасла Шарлотту не за спасибо. Не в силу долга наемной телохранительницы. Она ее просто спасла.
– Какая разница, – сказала она вслух.
– Уходите! – потребовала спустя мгновение. – Оставьте меня в покое. Я хочу умереть.
– Ладно, – кивнула Темная богиня. – Мы уйдем. Но ты не умрешь. Твой путь не закончен, Черная луна. Он только начинается…
Возвращение было ужасным. От боли корчилось все ее тело. Горели в адском пламени ноги и руки, голова и спина, живот и грудь. В общем, страдала каждая частичка ее несчастной плоти, кипела раскаленная агонией кровь, боль выламывала из все еще живого тела кости, вырывала мышцы и сухожилия. Дышать было тяжело, почти невозможно. Открыть глаза – еще тяжелее. Но Герда их все-таки открыла. Солнечный свет ослепил, выбил из глаз слезы.
– Она плачет! – сказал кто-то рядом.
– Это от солнца, – ответил кто-то другой. – Пошлите кого-нибудь к ее светлости, скажите, что госпожа де Фиен открыла глаза.
Потом над ней склонилось женское лицо. Незнакомое, но располагающее к себе. Женщина всмотрелась Герде в глаза и спросила: