В тот день Герда в очередной раз надела туфли с битым стеклом, порезала ступни и плакала, глядя на перевязанные бинтами ноги.
– Будь внимательнее, – посоветовала ей госпожа Рэ.
– Но за что?! – взмолилась Герда.
– За то, что ты заняла место, на которое претендует кто-то другой.
– Но я… – хотела было возразить Герда, но Мишлин не дала ей договорить, прервав Герду на полуслове.
– Это борьба, милочка, – усмехнулась она. – Это бой за первородство. За право завоевать мою симпатию и получить самое лучшее, самое выгодное назначение.
«Боже!» – вот и все, что могла сказать на это Герда. До сих пор ей казалось, что она знает все про борьбу за выживание, но оказалось, что ей все еще есть чему учиться.
За следующие недели ей еще несколько раз засыпали в обувь битое стекло, подкладывали в постель ядовитых змей и добавляли яд в мясную подливу. Пару раз даже метнули в спину нож.
И Герде пришлось научиться все время быть начеку, ничему не верить, все проверять и всегда быть готовой дать отпор. Хорошая школа, кто бы спорил, но она так и не смогла смириться с тем, что ее не пытались превзойти, ее пытались тем или иным способом вывести из игры. Бесчестно? Несправедливо?
«Но кто тебе сказал, милая, что жизнь справедлива?»
Впрочем, знать одно, а принять такую правду – совсем другое. В очередной раз ее попытались убить или искалечить, подрезав подпругу дамского седла, но Герда вовремя заметила, как Виола Амед «незаметно» подкрадывается к ее коню.
«Вот же тварь!» – Герде оказалось достаточно погладить пальцами кожаный ремень, чтобы понять, что за подлость задумала милая Виола.
Первым ее желанием было догнать мерзавку и избить до полусмерти. Второй неразумной мыслью было: ударить эту дрянь ножом чуть повыше поясницы. Однако через мгновение или два, немного подышав носом, Герда придумала кое-что получше.
– Знаешь, Ола, – сказала она с самой открытой улыбкой, на какую только была способна, – я должна перед тобой извиниться.
Они и сопровождающие их кавалеры как раз готовились выехать на прогулку.
– За что? – удивилась Виола.
– За свою жадность, – тяжело вздохнула Герда. – Ты же хотела моего коня, а я зажмотилась.
К слову сказать, все так и случилось. Герда получила буланого коня невероятных статей, и Виола ей остро завидовала.
– Садись, – пригласила она, кивнув на Гневливого. – Сегодня на нем будешь ездить ты.
Были бы они вдвоем, Виола бы просто отказалась, и все. Но вокруг стояли их «знатные кавалеры», которые были свидетелями их давешней ссоры из-за коня, и максимум, что могла сделать Виола, это отнекиваться. Однако Герда была настойчива и убедительна. Теперь Виола должна была или признаться в преступлении, или сесть в седло. Зная ее характер, Герда рассчитывала на первое, но соперница отчего-то предпочла смерть. На самом деле, упав во время прогулки вместе с седлом, она, к счастью, не убилась. Сломала себе плечо и вывихнула ногу, но, в конце концов, прощение у Герды просила она, а не наоборот. Плакала и умоляла ее простить, когда Герда вечером зашла ее навестить. Видно, что-то такое она о Герде поняла, что предпочла унижение продолжению вражды…