– Горанд, роанийский, совсем немного конгарский, лассарский и боргонский диалекты эрна. Это всё.
– Неплохо, – кивнула Мишлин и тут же переключилась на Виолу.
Она расспрашивала девушку минут десять, словно бы позабыв о присутствии Герды, но та не сомневалась, хозяйка школы все помнит и ничего не забывает.
3
День в школе «Неофелис» – школе бойцовых кошечек, как выражалась Мишлин – начинался по-разному и в разное время. Тебя могли разбудить криками и звоном бьющегося стекла посередине ночи, приказать надеть бальное платье и послать в туфлях на высоких каблуках через лес в какой-то «замок с двумя башнями», расположенный где-то в пяти или шести милях «примерно на север-северо-запад». А могли послать юношу, который разбудит тебя нежным поцелуем в губы, или вежливую служанку, которая доверительно шепнет: «Пора вставать, барышня, потому что завтрак подадут ровно в десять». Спасибо хоть, что не заставляли спать ни с тем, ни с другой, хотя и предложили – разумеется, крайне вежливо и в самых изысканных выражениях, – «отработать с ними хотя бы основные движения». Пришлось пойти навстречу: «поласкаться» с голой девушкой – что оказалось отнюдь не противно, – а потом кропотливо «исследовать» нагого юношу и даже проделать с ним как бы почти весь «процесс». Впрочем, раздвигать ноги Герда категорически отказалась, но все-таки дала парню всю себя «общупать и облизать». Это ей понравилось гораздо меньше, но, возможно, проблема была не в самом процессе, а в том, что она попросту не могла расслабиться и отдаться на волю страсти, как корабельщики отдаются на волю волн. Ведь, по правде говоря, юноша был и в самом деле красив – высокий, стройный, широкоплечий, – нежен и опытен, беда заключалась в другом. Каждый раз, когда он ее обнимал или просто к ней прикасался, Герда вспоминала Эугена и всех прочих подонков, едва не изуродовавших ей жизнь.
Впрочем, это был не единственный момент, с которым у Герды возникли сложности. Она могла мириться с усталостью и болью, успела привыкнуть и к тому, и к другому за год, проведенный в Коллегиуме. Могла перетерпеть необходимые формы унижения – вплоть до пощечин и стояния на коленях, – поскольку без них не обходится ни одна служанка знатной госпожи. Синяки, царапины и шишки были ничтожной платой за учебу, а без унижений не было бы никаких перспектив получить подходящую работу. Чего она действительно не переносила, так это черной злобы и лютой ненависти, которые испытывали по отношению к ней другие девушки. В имении одновременно обучались шесть претенденток на то, чтобы стать телохранительницами богатых и титулованных особ. И Герда, которой все они сперва скорее понравились, чем наоборот, никак не могла взять в толк, откуда берутся эта злобная зависть и неукротимое соперничество, переходящее в открытую вражду. Но, в конце концов, Мишлин ей все это объяснила самым доходчивым образом.