— Пожалуйста, — Гидеон указал на пару больших плоских камней, подходящих для сидения. — Я часто прихожу сюда, как ты поднимаешься на свой холм. Нам много о чем есть поговорить. Позволишь себе чуточку вина?
Ибрагим оглянулся, как будто за ним шпионили. Ему, как мусульманину, запрещено пить вино.
— Сначала поговорим, — сказал он.
Гидеон присел на один из камней.
— Кто на один день тебя старше, тот на один день хитрее. Кабир-эфенди вел с тобой нечестную игру, — сказал еврей.
Ибрагим подавил желание остановить Гидеона — ведь нельзя позволить еврею плохо говорить о брате-мусульманине. В глубине души он понимал, что Фавзи Кабир предал его, продав евреям права на воду. Он сделал это, чтобы заставить Табу бороться против Иерусалимского муфтия. Как же это обойти? Неужели евреи не сжалятся? Прежде чем я съем его на обед, он может съесть меня на завтрак.
— Мне нужен Хани, — сказал Гидеон.
— Он был на своем собственном поле, а на него напала дюжина ваших людей, — автоматически произнес Ибрагим.
Гидеон ответил обезоруживающей улыбкой, той же самой пренебрежительной улыбкой, как три года назад.
— Если так, правосудие пойдет своим ходом. Он получит справедливый суд.
— Нет. Вся эта история — ваша выдумка, чтобы оправдать то, что вы нас оставили без воды.
— У тебя два выбора, — сказал Гидеон, игнорируя слова Ибрагима. — Я знаю, что Хани прячется у Ваххаби. Я сорок дней и ночей ел в палатке шейха Аззиза. Мы с ним братья. Или Хани вернут и он пойдет под суд, или мои друзья среди Ваххаби проследят за тем, чтобы его выгнали в пустыню.
Еврей заманил Ибрагима в слабую позицию. Он знал, что Гидеон знает, что он никогда не сможет согласиться вернуть Хани, чтобы отдать его под суд. Так Ибрагим потеряет лицо перед своими людьми. Будет гораздо лучше позволить бедуинским друзьям Гидеона позаботиться о нем. Ему придется разделить с Гидеоном тайну. Он будет обязан еврею. Пока евреи владеют его водой, он у них в двойном долгу. Ты можешь пройти перед врагом, когда ты голоден, но не когда ты гол…
— Черт с ним, с Хани, — сказал Ибрагим. — Пусть грифы гложут его кости.
— Ваххаби получат письмо сегодня вечером, — сказал Гидеон.
— Никто не должен знать, — произнес Ибрагим.
— Пустыня все скроет, — ответил Гидеон.
— Вы не можете воспользоваться тем, что Кабир нас обманул, — взмолился Ибрагим. — Ведь мы в Табе больше тысячи лет. — Он преувеличил на несколько столетий.
— За вашу воду надо платить, — твердо сказал Гидеон.
— Но мы же очень, очень бедны.
— Насколько я понимаю, ты лично вполне разбогател.
— Я на шантаж не поддамся, — сказал Ибрагим, и его доблесть медленно выступила из пор.