«Мы работаем на совесть, так что, открывая дверь и получая вид на миллион долларов, – сказал застройщик, – вы невольно восклицаете: „Ух-ты, да я в горах!“». Это был голубоглазый человек с короткой стрижкой, в черном свитере с высоким воротником и в кожаной куртке, с характерной «так-так-так-время-деньги»-манерой. Дом был сдан под ключ, то есть его тоже строили по принципу «время – деньги». «Основная причина, по которой люди покупают готовые дома – это время, – продолжал он. – Время – самый ценный ресурс. Большинство этих людей не хотят возиться с проектом, особенно если строительство идет на курорте, вдали от главного дома». Итак, он продает им готовый продукт с уже встроенными сигналами богатства, типичными для Аспена.
Так, несмотря на уютную обстановку, ни одна вещь (даже подушки с вышитыми на них остроумными афоризмами) не несла подлинного отпечатка личностей богатых и довольно известных людей, поселившихся здесь. Покупатель просто заплатил деньги и повернул ключ. Планировка, мебель, аксессуары, стиль – все выбрано застройщиком, вплоть до декоративных сундуков, маленьких картин в серебряных рамках, канделябров, полотенец (но не халатов) в ванной, Calphalon и Williams-Sonoma на кухне, книг на кофейном столике и томов в кожаном переплете на каминной полке, включая один под названием «Lisez-Moi», – видимо, так по-парижски звучит «ни малейшего шанса». Застройщик даже выбрал висевшие на стенах картины. «Это коллекционные экземпляры? Это Шнабель?» – «Нет, – сказал он, пробегая мимо красивых рам и западных пейзажей. – Картины стоят от 2500 до 8500 долларов. Но это лучше, чем обои». Над камином висел охотничий трофей – огромная голова. «Американские лоси висят в половине домов, которые я строю, – сказал он. – Прекрасные животные. Я стараюсь, чтобы что-то напоминало о горах». Желательно низкий, мужественный рев.
Идея строительства под ключ некоего усредненного жилья для богатых кажется странной, и с трудом верится, что такой прецедент может существовать в природе. И все же, когда весной в Джексон-Хоул (Вайоминг) прилетают желтые славки, деревья все еще стоят голые, а на земле лежит снег. Но славки понимают по форме и цвету ивовых ветвей, что это подходящее для них место жительства. Аналогичным образом, когда ученые предлагают выросшим в неволе воробьиным овсянкам лиственные и хвойные ветви, те садятся на последние, инстинктивно воспринимая их как сигнал наличия естественной среды обитания.
Застройщик просто посылает богатым такие же сигналы: кабинеты из сучковатой ольхи вместо обычной ивы; итальянские столешницы из трехдюймового гранита вместо сосновых. Он как будто говорил о желтых славках, а не мультимиллионерах, когда произнес: