Я встал, заставил себя идти с приставшей к лицу дикой улыбкой. Какая же у меня была тяжёлая голова, как будто уже случилось спасительное кровоизлияние в мозг, а я и не заметил.
Феи бухгалтерии нигде не было, зато я вышел к пруду и понял, что оказался в совершенно другой части парка.
Это будет даже приятнее, напоследок потрогать прохладную воду рукой, запутаться пальцами в тине.
Старые доски скрипели под слабыми моими ногами, доски, распиленные, возможно, на том самом заводе «Фрезер», похожем на слепленный из мусора средневековый замок. Я встал на колени и, зачерпнув воду, умыл лицо. По воде пошла рябь, и я вспомнил о странном следе на тропе здоровья, как будто его оставили две переплетённые между собой змеи. Может, они живут здесь, в пруду? Вдруг до меня добежали круги с другого берега. Подняв глаза, я увидел чёрное существо на противоположной стороне пруда. У него было две головы, одна выше, другая ниже — нижняя качнулась и фыркнула. Это был рыцарь на лошади.
Такого всплеска сил я не испытывал никогда. Я подпрыгнул на месте, спружинив на досках, и понёсся назад, снова не разбирая дороги. Со всех сторон меня окружил топот копыт, я резко свернул между деревьями и стал взбираться на холм, спотыкаясь о каждый корень.
Только теперь я вспомнил, что так и не забрал из похоронного бюро Абрамова свои промокшие насквозь кроссовки, на мне всё это время были туфли мертвеца. Они не только не распадались, но так комфортно сжимали стопы, что не хотелось снимать их. Оказавшись на верхушке, я побежал, почти покатился вниз, к пустой и неосвещённой танцплощадке, где в дневное время старухи с тропы здоровья, побросав свои лыжные палки, танцевали друг с другом вальс.
Сбоку ко мне бросилась длинная фигура, и я машинально снова свернул, но слишком резко, из-под ног полетели камешки, я закружился, увидел, как на меня сверху несётся чёрное облако, и полетел головой вниз, успев в последний момент закрыться руками. Невыносимый грохот накрывал меня, а я катился от него, стучась локтями о землю, гнилые ветки лупили по плечам и лицу, грязные листья лезли в рот и волосы. Когда падение остановилось, я сразу стал карабкаться вверх на четвереньках, как животное. Попытался встать, но ноги скользили, было слишком мокро вокруг, я ударился рёбрами и наелся сладких листьев с землёй. Почва меня обволакивала, она была тёплой, податливой.
Лошадь вынесла рыцаря на танцплощадку, копыто сломало доску, лошадь накренилась и заржала, задрав голову. Рыцарь ловко спрыгнул с неё. На нём были чёрные латы, гребень на шлеме, в руке длинный меч. Он постоял секунду, осматриваясь, а потом неторопливо пошёл ко мне. Я оглянулся. С другой стороны шёл Гендальф, тот самый, что пожимал руку детишкам и мне на ярмарке, те же шляпа и накладная борода. Даже те же штиблеты и роговые очки с толстыми стёклами. Но теперь в его чертах не было ничего комичного. Всё заострилось и оголилось, он был похож на высушенное добела мёртвое дерево, которое вдруг обрело подвижность. Он перебросил из правой руки в левую посох — один удар, и из меня вылетит освободившаяся душа, прямо в это серо-грязное небо.