Вдруг что-то упало с полки и покатилось между рядов. Я не успел разглядеть, но кажется, катилась кола. Она скрылась под фризером с замороженными продуктами. Возникло полное ощущение, что я попал в низкобюджетный хоррор.
Покатил тележку к кассе — минимальный набор продуктов уже был при мне. Но все кассы пустовали, и спящий охранник куда-то делся. «Теперь медленно повернись», — сказал я себе.
У ящика с мандаринами стоял монах-францисканец с опущенным на лицо капюшоном. Когда он чуть приподнял голову, свет упал на его голый скошенный подбородок. Я толкнул тележку в него и побежал к двери.
От резких поворотов на лестнице меня закрутило, но некогда было приводить в порядок вестибулярный аппарат, ломанулся вперёд, всё равно передо мной был только утопающий в темноте парк Сокольники.
Нырнув в узенькие ворота и в ту же секунду ощутив нахлынувший мрак, я понял, что это был дегенеративный поступок, достойный второстепенного персонажа фильма ужасов. Вместо того чтобы бежать к трассе, к свету, я выбрал темноту. Но теперь уж ничего другого не оставалось, и я бежал, скользя по мокрым после дождя листьям, бежал сколько хватало сил, не обращая внимания на красно-чёрные вспышки в глазах, а когда силы закончились, бросился животом на маленькую скамейку.
Вот тут меня и убьют, а я так и не пойму даже, за что. Я перевернулся, взглянул на небо. По небу плыли рваные бледные облака. Жаль, что они загородили звёзды. Я так и не успел уехать за город, а там сияет столько крошечных ярких звёзд.
В голове что-то сжималось и разжималось, она готова была лопнуть, как помидор под каблуком. Жирный розовый помидор так и остался лежать в тележке, не взвешенный. Я никогда не съем этот помидор. Не выпью бабушкиной целебной настойки. Абрамов сказал, она с землёй. С чего он взял? Я вспомнил странную склянку в шкафу у бабушки и попытался представить, какова настойка на вкус. Ничего землистого. Это враньё.
В парке стояла тишина. Только качались тяжёлые ветки. С одной на другую перелетела ночная птица и скрылась в стволе.
Среди листьев блестел золотой бок пивной банки. Я вспомнил, что где-то недалеко стоял самый нелепый артефакт парка Сокольники — позолоченная статуя «феи бухгалтерии», напоминавшая жертвенный алтарь. Она была вся обложена золотыми кубиками с надписями «кредит», «аванс», «прибыль» и «деньги». И мне всегда казалось, что бухгалтеры со всей страны приезжают к этой так называемой фее и кладут свои дары, чтобы её задобрить.
Лучше уж умереть у подножия божества, чем на скамейке. Ведь это совсем молодое божество, ещё не видевшее кровавых жертвоприношений, значит, хотя бы здесь я стану первопроходцем.