Я оборачиваюсь к брату. «Как бы попонятнее объяснить? Разве я могу рассказать, что президент пришёл в наш мир? Пересёк границу между вселенными точно так же, как это сделала я, оставив в своём мире живое, но бесчувственное тело?» Тряхнув головой, я молча вглядываюсь в мутную жидкость. На внутренней стороне кисти президента виден крошечный кружок.
– Смотри, – показываю я на татуировку Нейту. – Это настоящий президент, точно не его двойник.
Внезапно на меня нисходит озарение, и в голове проясняется. Глядя в идеальное лицо человека в колбе, я громко говорю:
– Так вот кто у нас сумасшедший писатель.
– Элис —
Мужчина с красивым, поправленным пластическими хирургами лицом пятится в кабинет, к компьютеру, не сводя с нас глаз и не опуская оружия.
Дэнни крепко сжимает мою руку.
– Ты его знаешь? – шипит он.
– Кажется, да, – киваю я.
Мужчина улыбается. Зубы у него ослепительно-прекрасные, наверное, протезы.
– Да ладно, Элис. Я непременно обижусь, если ты меня не вспомнишь. Хотя в прошлый раз ты видела меня на экране, в «Танце повешенных».
– Президент Стоунбек! – ахаю я.
– Он самый, моя дорогая, – смеётся мужчина.
Дэнни качает головой и восклицает с недоумением:
– Президент Стоунбек из «Танца повешенных»? Вы актёр из фильма? Элис, что здесь происходит?!
Стоунбек бросает на Дэнни недовольный взгляд.
– Вот недоумок. Элис, можно я его пристрелю?
– Нет, – кричу я, стараясь закрыть собой Дэнни, но он без труда удерживает меня на месте, и мы толкаемся, пытаясь защитить друг друга.
– Милые бранятся, – улыбается Стоунбек.
Оказавшись в два шага рядом с нами, он бьёт Дэнни пистолетом в висок так быстро, что я не успеваю даже охнуть.
– Дэнни? Дэнни?
Я падаю рядом с ним на колени, нащупывая пульс. Сердце бьётся, но слабо. Тёмные завитки волос надо лбом слиплись от крови, по лицу стекает тонкая алая струйка, которую я торопливо стираю ладонью и поворачиваюсь к Стоунбеку:
– Отстань от него, висельник!
Позабыв о направленном на меня пистолете, я с криком бросаюсь на президента. Однако он слишком силён и очень быстро двигается – всего за пару секунд заламывает мне руку за спину. «Конечно, для него я обычный деф».
– Значит, ты и есть Фанбой? – спрашиваю я.
– Ты симпатичная обезьянка, Элис, – смеётся он. – Однако всего лишь обезьянка. Неужели ты и вправду думала, что твой глупыш-редактор смог бы уничтожить дефов?
– Он хотел получить антиутопию, добавить боли и страданий, – поясняю я.
Президент склоняется к моему уху, и от его слов меня охватывает озноб:
– Фандом – зверь непростой, крошка. Он требует противостояния, но ищет и надежды. Я ненадолго влез в голову Тимоти, но твой редактор вздумал противиться, как когда-то Салли Кинг.